Тем самым М.Н. Тухачевский определил задачи глубокого боя.

На пленуме РВС СССР против М.Н. Тухачевского выступил К.Е. Ворошилов. Его критика обнаружила явное непонимание существа вопроса, который Ворошилов сводил к одному виду боя – наступление на остановившегося противника. Глубокая тактика была разработана для наиболее сложного вида боя – наступления на оборону противника. По своему существу глубокая тактика была не видом боя, а новой формой и способом ведения боя и должна быть применена в наступлении любого вида.

Тухачевский терпеливо разъяснил это Ворошилову

в особой докладной записке, дабы устранить разброд и шатания, которые возникли по этому поводу у командного состава. В ноябре 1933 года Тухачевский ещё раз обратился по этому вопросу к Ворошилову и в служебной записке писал:

«После Вашего выступления на пленуме РВС у многих создалось впечатление, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой… После пленума началось полное брожение в умах командиров. Идут разговоры об отказе от новых форм тактики, от их развития».

Его поддержали высшие командиры И.Э. Якир, И.П. Уборевич, С.С. Каменев, и правильное понимание глубокой тактики как новой формы и способа современного боя утвердилось. Это самое «недопонимание существа вопроса» между Ворошиловым и Тухачевским было неслучайным, со временем оно продолжало усугубляться и вылилось в непризнание Ворошиловым новой теории глубокой операции, когда после суда в 1937 года по сфабрикованному делу «Заговор военных» во главе с М.Н. Тухачевским, высшими военными она была названа «теорией глубокого предательства». Ворошилов не имел не только высшего, но и среднего образования и не способен был понять происходящих изменений в военном деле, оставаясь в этом на уровне понятий гражданской войны.

М.Н. Тухачевский, в статье, посвящённой новому Полевому уставу РККА 1934 г. (ПУ34), критиковал тех, кто утверждал, что «танки имеют значение лишь как средство НПП». Он обоснованно отмечал, что «средства наступательные или средства подавления, к которым относятся танки, авиация, химия, требуют большого искусства в организации их взаимодействия».

Он призывал к тому, чтобы отрабатывалось «кропотливое, тщательное заимодействие между пехотой, танками и артиллерией», понимая, что такое взаимодействие – это труднодостижимая цель, требующая высокой военной культуры и постоянных тренировок.

После того, как Тухачевский был репрессирован в 1937 году, мало кто из командиров обращал внимание на это требование. Он подчёркивал, что задача танков ДД – прорваться в тыл главных сил обороны, разгромить резервы и штабы, уничтожить основную группировку артиллерии и отрезать главным силам противника пути отхода.

Концепция глубокого боя получила признание в первую очередь в академических кругах. Уже с начала 1930 года Военная академия им. М.В. Фрунзе решала тактические задачи на местности и на картах на основах глубокого боя и сыграла большую роль в их распространении в армии. Установлением основ глубокого боя было сделано только полдела. Тактические прорывы удавались в Первую мировую войну и с помощью старых приёмов боя. Суть проблемы состояла в том, как довершить тактический успех оперативным развитием прорыва и, прорвавшись через взломанную брешь фронта на маневренный простор, уничтожить живую силу противника в оперативном масштабе.

После гибели Триандафиллова и Калиновского в авиакатастрофе в 1931 году Тухачевский продолжал усиленно работать над глубокими формами борьбы. В 1932 году он закончил первую часть работы «Новые вопросы войны», в которой исследовал влияние современных технических средств борьбы на изменение форм и способов ведения боя и операции. В 1936 году он значительно переработал первую часть этого труда, учтя возрождение в Германии большой агрессивной армии. К сожалению, эта рукопись пропала.