Прошёл год, и за это время мои чувства никуда не делись, они стали только сильнее. Тогда я начал осознавать, что любовь к Ане – это та самая любовь. То чувство, о котором я всегда мечтал, единственное, именно то самое, о котором Куприн в своем «Гранатовом браслете» писал, такое чувство, за которое и умереть не жалко, за которое и в огонь, и в воду, и в медные трубы… Я до сих пор уверен в том, что эта любовь была единственной настоящей любовью в моей жизни. Когда я был рядом с ней, я чувствовал эту любовь в себе, я буквально видел, как мои чувства влияют на мои решения в отношении её. Я, не раздумывая, дал бы Ане всё, если бы она чего-то от меня попросила, но в этом и была загвоздка. Она никогда меня ни о чём не просила. Я ей был не нужен, и я знал это. Но всё равно, как какой-то умалишённый или сумасшедший пытался добиться от неё ответных чувств. Я робко, какими-то дурацкими словами, никогда не говоря ей прямо о своих чувствах, иногда, такое ощущение, что даже взглядом, говорил ей «Я люблю тебя», но все эти проявления моей любви к ней были не то чтобы явными, поэтому я до сих пор не знаю, поняла она или нет то, что я хотел ей высказать этим. Поняла ли она, что смысл моей жизни заключался в любви к ней, в заботе о ней, в совместном будущем именно с ней.

В любом случае наша связь была очень сильной, с моей стороны, так уж точно. Я чувствовал, когда она шла по улице, ведущей к больнице, чувствовал, что вот она сейчас зайдет в больницу (а я обосновался там прочно, даже когда выписали Алексея), и она заходила, и я бросал на неё свой полный любви взгляд, а в ответ на меня смотрели спокойные, рассудительные, иногда несколько испуганные глаза. На праздники она пару раз пригласила меня в свой дом, и я приходил к ней, где мы отмечали те или иные памятные даты с общими друзьями, поэтому я знал, где она живёт, и после иногда проходил мимо, не решаясь потревожить её, не смотрел в окна, а просто проходил, пытаясь уловить в атмосфере её присутствие. После этого мне становилось ещё хуже, но я как баран говорил себе, что это в последний раз, что я просто долго её не видел, что я не буду корить себя за этот ничего не значащий проход мимо её дома.

Она была для меня, возможно, она и есть для меня… Она была моей мечтой. Мечтой, которая так и не осуществилась.

Я молил Бога, стоя на коленях, на съёмной квартире, я молил Бога в церкви возле дома, я молил Бога, находясь в святых местах, чтобы он либо убрал эту любовь из моего сердца, либо в сердце Ани он вложил то, что чувствую я. Но Господь или не слышал моих молитв, или я не так усердно молился, как мог бы. Я продолжал любить Аню, то сильнее увлекаясь ею, то слабее… Она же, если в начале наших дружеских отношений была разговорчива со мной и даже шутила, то потом начала от меня постепенно отдаляться. Мы почти не разговаривали, мы проходили мимо и не говорили друг другу ничего, она не знала, как ей вести себя со мной, я не знал, что делать мне. Совсем скоро после окончательного охлаждения каких-либо чувств с её стороны я узнал от общих знакомых, что у неё появился молодой человек, с которым, по слухам она, уже даже стала помолвлена. В тот день я не знал, что мне дальше делать: уйти или остаться, бороться или смириться. Я метался по комнате, как раненый зверь, я плакал и стонал от боли, однако, к вечеру мои слёзы высохли, а сердце перестало так безудержно болеть. Я решил не делать больше ничего в отношении Ани, поддаться судьбе и плыть от берега к берегу, как щепка в реке. Но временами моя натура давала о себе знать и не позволяла мне полностью положиться на судьбу.