– Да-да, обязательно усилим контроль. Прямо сейчас соберу руководителей отделов, поставлю задачу!

Гнетущая тоска вымела мысли из головы генерала. Во взгляде зияла пронзительная пустота, он со скоростью пулемёта выбрасывал обязательные в таких случаях слова, совершенно не понимая, что именно должны делать его люди. Если кто-то сошёл с ума, пусть ими занимаются психиатры, причём здесь ФСБ? Даже, если допустить, что последствия вызваны использованием какой-то секретной разработки военных, что именно он должен сказать своим офицерам?

Как обычно, кто-то в Москве в очередной раз обосрался, а подтирать зады приходится им, да ещё и их же окунают в это дерьмо, словно они всему виной. Прилетел тут, фраер дешёвый, блестит чешуёй, бумажками трясёт. Злость переполняла генерала, мешала думать отстранённо, холодно, в попытке найти единственно правильное решение.

– Николай Петрович, успокойтесь! От вас должна прозвучать простая установка – отслеживать слухи и настроения, связанные со странным поведением людей. Если выявите политизацию в умах, запускайте свои версии произошедшего – экология, инфекции, магнитные бури. Думайте, генерал, генерируйте идеи, не допускайте слипания всего этого в опасный ком.

– Х-х-хорошо, – выдохнул генерал, едва удержавшийся от матерной оценки поставленной задачи. – Так и сделаем!

– Будем работать, Николай Петрович, потому что вопрос на контроле, и я не хотел бы стоять на ковре у директора с постной миной на лице.

– Я понимаю, Сергей Владимирович. Всё сделаю! Не извольте сомневаться, приложу все усилия! Оправдаю доверие! Не подумайте…

Генерал Никитин давно не чувствовал себя столь отвратительно. Привычный галстук сдавил шею удавкой, кондиционер не справлялся со своими обязанностями и по красному лицу генерала стекали крупные капли пота, сердце заходилось от попытки прокачать внезапно ставшую вязкой кровь, хотелось выгнать прочь этого московского выскочку, но сделать это было невозможно по многим причинам.

– Николай Петрович, остановитесь. Просто начинайте действовать в режиме чрезвычайной ситуации, но максимум скрытности. Паника в городе ни к чему хорошему не приведёт.

– По-вашему, хаос – часть их плана по дестабилизации региона? – с трудом выговаривая слова, спросил он.

– Нет, мы так не считаем. Их план пока, слава богу, не действует. Иначе мы бы с вами сейчас не беседовали, а сидели в окопах полного профиля. Естественно, я утрирую, но что-то подобное могло случиться. Подчёркиваю, Николай Петрович, сейчас ситуация купирована, хотя это должны были сделать ваши люди. Всё можно поправить, если захотеть. Вы меня услышали, Николай Петрович?

– Сделаем! – с готовностью выдохнул он, преданным взглядом пожирая новое «начальство».

– Всего хорошего, Николай Петрович, – попрощался полковник Жуков и скрылся за дверью, даже не пытаясь как-то приободрить затосковавшего хозяина кабинета.

Генерал Никитин только сейчас понял, что всё это время стоял навытяжку перед московским выскочкой, каким-то полковником, словно перед вышестоящим руководством. Он медленно опустился в кресло, открыл ящик стола, вздрогнул, наткнувшись взглядом на пистолет, выдернул из ящика платок и утёр пот со лба. Чертовски хотелось выпить, но кто знает, не дёрнут ли его снова на ковёр для разборок, как нашкодившего курсанта.

Чёртов Демидов, это же надо так подставить собственного начальника! Если и знал, не посчитал нужным доложить, а, быть может, и сам в том участие принял, рассчитывая на возможность карьерного роста. На первый взгляд – преданный служака, в рот заглядывает, всё берёт на карандаш, по любому поводу спешит посоветоваться. А получается, не по каждому случаю ему советы старого генерала требуются.