В эти моменты я правда на свете живу.
Только вот взрослость по гулким и затхлым
подвалам
Тащит за волосы, сточной водою пои́т.
Кушать фрустрацию мне говорит и авралы,
То, чего в жизни любого из нас профицит.
Счастье моё секвестировал кто-то там свыше,
Или не вижу его я сквозь толщу проблем.
Если сейчас кто-то эти роптания слышит
Пусть меня вытолкнет пендалем в личный Эдем.
Взросление
Социальные сети детства —
Это задние парты в школе,
Это бабушка по соседству,
Проживавшая с тётей Олей.
Как ютуб «двор» смотрели раньше
Вместо стримов по киберспорту.
Были мы беззаботней, младше,
А душа не была протёртой,
Как штаны, что бронёй служили
При катании с зимней горки…
Да, тогда было всё на чиле,
А сейчас только привкус горький.
Привкус кофе, чего покрепче,
Недосып, интернет-скитанья,
И потоки словесной желчи,
В этом жизненном океане.
Переливы мелодий старых,
Шёпот ветра в забытых письмах,
Фотоснимки, судьбы удары
В этой или «минувших жизнях»,
Что похожи на диафильмы…
Потому что идём наощупь,
Ведь картинка-то «мыльней-мыльной»,
Но с годами всё станет чётче…
Я могла бы
Я могла бы быть просто паинькой
Всем поддакивать и молчать.
Не водить хороводы с паникой,
Наложить на мечты печать.
Быть серьёзной и взрослой женщиной
С ипотекой, тремя детьми,
Толстым мужем. Не странной, сдержанной,
Приходящей домой к восьми.
Только внутренний мой ребёночек —
Синеглазый чудной малец
Просит лёгкою быть, как облачко,
А не словно густой свинец.
Иногда нести околесицу,
Песни петь и стихи читать
Все ступеньки считать на лестнице,
И желанья писать в тетрадь.
Наслаждаться цветов побегами,
Жарить хлеб в языках костра.
Только в паспорте цифры бегают,
Говорят, что уже стара…
Пусть и дальше бегут, предатели!
Буду спорить опять с судьбой.
Пролетят клише по касательной,
Я останусь сама собой.
Измени свою жизнь
Я смотрю на тебя сквозь глазницы прохожих,
Наблюдаю за тем, как свернул не туда.
Пусть не стала тебе я подругой хорошей,
Но мне жаль, что на сердце твоём маета.
Каждый вечер – по барам знакомой тропинкой,
Как Есенин находишь душевный покой
Ты с брюнеткой, шатенкою или блондинкой
И конечно же, рядом твой друг – алкоголь.
Но не вытащить силой тебя из Нирваны,
Только сам сможешь сделать ты это, смелей!
Опустели твои от гулянок карманы,
А в ушах слышен гул: «Принесите коктейль!»
Опускается ночь, опускаются руки
И Вселенная схлопнулась резко внутри…
Не возьму я тебя, милый друг на поруки,
Но прошу, не тускней, не тускней, а гори.
Дух бродяжий в стихах по души хрупким струнам
Продолжает пусть ёрзать как будто смычок.
Ты услышь меня, друг, этой ночью безлунной,
Измени свою жизнь, наконец, дурачок.
Орнитолог
Если собрать меня по частицам
Вызовет это тревожный хохот.
С виду орла горделивей птица,
Ну, а внутри воробей, что плохо
Ладит с людьми, объективным сущим,
Верит в добро и Грааль волшебный,
Но залетает в события гущу
И оперение сразу крепнет…
Что я за птица – совсем не ясно,
Сто Альтер эго внутри чирикнет
Там же друг друга и передразнят,
Ну, а потом: «Добрый вечер, бзики!»
Так и живу с этой стаей дружной,
Их изучаю, как орнитолог,
Думаю, что с ними сделать нужно,
Чтобы не лезли из разных щёлок?
Чадо бумажного века
Век наш бумажный на принтере
Times new romа́n напечатан.
Я у руля исполнителя —
Века бумажного чадо…
Этот поток информации
Сводит с ума потихоньку,
А на стене аффирмации,
Только вот нет от них толку.
Время, как орбит без сахара —
Тянется долго и нудно.
Я, как рабыня припахана
К бюрократичному судну.
Вновь эти люди бумажные
И города будут сниться…
Вместе со злой великаншею —
Властной, «печатной» десницей.
Взгляд на часы… До семнадцати
Я дожила. Это счастье
Только вот цифровизации,
Крикну опять завтра: «Здрасьте!»