– Аскольдыч, а ты это… рисовать умеешь?

– Только рыб разве что. Ты серьёзно?

Они заперли подсобку и вернулись в кабинет. Там майор попросил своего бывшего одноклассника нарисовать пропавшее кресло-коляску. Под заинтересованным взглядом майора тот промучился минут пять, и наконец изобразил нечто. Оно было похоже на матрёшку без головы, нанизанную на вал с гребным винтом.

– А это что? – показал ТТ на вал.

– Ножка.

– Одна?

– Ну да, а снизу колесики – показал на гребной винт Семён Аскольдович. – Я же говорю, я только рыб могу рисовать.

– Как-то не очень похож на инвалидную коляску. У инвалидных сбоку большие колеса, как у велосипеда.

– Да? Нет, у этого точно больших не было.

– А цвета какого оно было, белого?

– Цвет был темный… Или чёрный, или коричневый.

– Особые приметы?

– Тимур, да не разглядывал я, оно мне нужно, как рыбе велосипед! Вот если ты меня про воблу спросишь, я тебе все анатомические детали опишу.

– Ну ладно. Заявление будешь подавать о пропаже?

– А что, надо? – испугался Семён Аскольдович.

– Да нет, я пошутил. Ребята откуда были, местные?

– Наряд-то? Да наши, из шестого отделения.

– Ага… Знаешь что…

– Мм?

– Слушай, ты как это спиной узнаешь, кто к тебе вошёл? Тётя Клава что ли телепатические сигналы подает?

Семён Аскольдович неожиданно расхохотался.

– Нет, это не я тебя узнаю. Это они.

– Кто они?

– Рыбы! Вот подойди сюда. – Он встал и подошёл к аквариумам. – Подходи медленно и смотри на рыб.

Сознавая, что над ним насмехаются, ТТ всё же приблизился к первому аквариуму, подозрительно глядя на скользящих в толще воды жирных рыбин. Неожиданно четыре из них развернулись головами к стеклу и, казалось, стали поглядывать на ТТ, открыв рты.

– Видишь? Вот эти четыре самки, похоже, тебя знают. Ты – единственный, на кого они так реагируют. Больше ни на кого. Наблюдал много раз. Кстати, ты веришь в переселение душ?

– Смеёшься? А это точно самки?

– Абсолютно. Уж в рыбах-то я разбираюсь. Ты, кстати, зря думаешь, что рыбы глупые. Они не только могут лица распознавать и запоминать, а ещё и выход из лабиринта находят быстрее, чем крысы. Доказано в экспериментах.

– Да брехня это всё. Как это рыб вместе с крысами можно в один лабиринт поместить?

Семён Аскольдович с сожалением посмотрел на приятеля, но все же ответил:

– Вместе вовсе не обязательно. По отдельности, конечно. Хочешь подробно расскажу, как ставили этот эксперимент? Это ужасно интересно!

– Не, не надо. В следующий раз. Ладно. Я, может, на днях зайду ещё. За грелками твоими, – и, погрозив рыбам кулаком, ТТ скрылся за дверью.

А Семён Аскольдович, проводив друга, сел за свой стол и задумался ни о чём, глядя на свой рисунок. Он уже не улыбался. Хорошее настроение уступило место невнятной тревоге. Она пришла откуда-то изнутри, холодным дуновением, неявным намёком, словно косой взгляд прохожего, на который вроде и не обратил внимания, но потом он будто догоняет тебя в воспоминании или в воображении. Продолжая находиться в задумчивости, Семён Аскольдович зачем-то медленно порвал свой рисунок на четыре части, положил в бронзовую пепельницу и поджёг. Подождав, когда бумага догорит, плеснул туда немного воды, хорошенько перемешал карандашом, подошёл к окну и вылил содержимое пепельницы в горшок с кактусом, стоящий на подоконнике. Так, на всякий случай.

За окном по-прежнему был солнечный майский день. Реальный, вполне физически осязаемый и научно объяснимый. Для человека, который, если бы не удачная женитьба, мог бы стать кандидатом биологических наук, непонятные вещи подлежали обязательному объяснению. Семён Аскольдович прекрасно помнил, как в пятницу после инцидента в очереди самолично отнёс кресло в подсобку и запер её, и тем не менее…