Будто ей хоть что-то может угрожать.

Входная дверь тяжёлая, новая, с толстой прослойкой теплоизоляции. В лицо дохнуло сухим теплом и запахами вымытого грязной тряпкой кафельного пола. Холл представляет собой широкое помещение, разделяющееся на два коридора. Вдоль стен тянутся толстые трубы отопления, карабкаются к потолку и скрываются за поворотом.

В центре огороженный участок, пост консьержки. Стоило войти и хранительница прохода, старуха в цветастом платке и мешковатом свитере, поднялась из-за стойки. Грозно прищурилась и прошипела:

– Кто такие? К кому?! Чего надо?

– Я здесь живу, – сказала Кирия. – На четвёртом этаже, семьдесят восьмая комната. Д-семь.

Бабка сощурилась сильнее, не глядя подцепила со стойки журнал. Принялась листать желтоватые страницы, водя по строчкам пальцем и бормоча под нос. Поглядывая поверх на детективов. Будто ожидая, что они попытаются пробежать внутрь или украсть что-то. Ну… например жестяное ведро с серой тряпкой, что стоит в углу.

Наконец, морщинистое лицо просветлело и тут же нахмурилось. Консьержка постучала ногтем по строчке и проскрипела:

– Ага, вот оно. Ты, милочка, здесь жила!

– Как? Я только вчера вечером заселилась, меня ваша напарница принимала!

– Ничё не знаю, тут чёрным по белом накарябано «Кирия Д-семь, заселяется на сутки, вещей нет.». Так что, проваливай к хахалю, лярва дыладанутая, ишь обмануть бабушку захотела!

Солен успел ухватить напарницу за руку, та начала сжимать кулак, потянул к выходу и сказал.

– Пошли, нечего тебе в этом клоповнике делать. У меня переночуешь. Утром будем думать.

Метель накрывает столицу, снежные потоки струятся по улицам и дворам. Заполняют собой мир, обхватывают и сжимают, как щупальца. Машина движется против ветра, излишне медленно, будто ничего не видя. Хотя для сенсоров снег прозрачнее пустоты.

Кирия сжалась на заднем сиденье, заняв его полностью. На бледном личике отражается страх и неуверенность, а кончики ушей полыхают. Солен сгорбился на «водительском» месте. День незаметно выпил силы и детектив клюёт носом, разморённый сухим теплом. Телефон в левой руке тихонько попискивает и вибрирует. На экране выскакивают уведомления от сервисов и сообщения. Каас подтвердил смену адреса доставки покупок Кирии. Кафе сообщает об отправке дрона.

Огни улицы за снежной пеленой похожи на реки огня. Разноцветные и неоновые, огромные экраны на перекрёстках похожи на луны. Машина виляет перестраиваясь и Кирия чувствует, как под колёсами скрипит слой снега.

Плавный поворот и машина укрылась от боковых порывов ветра за стеной домов. Солен подобрался и взялся за ручку двери. Машина откроет сама, но в присутствии девушки он чувствует себя обязанным делать это сам. Не только для себя, но и для неё.

Такси остановилось, пискнуло, сообщая о завершении маршрута. Детектив выскочил наружу, заскрипел зубами и поспешно отпер дверь для напарницы. Галантно помог вылезти. Метель мгновенно запуталась в белых волосах. Шевелюра будто стала частью стихии. Кирия подняла ворот пальто, пригладила локоны.

У подъезда их встретил пухлый дрон, похожий на бочонок, приветливо мигнул зелёными огоньками.

– Им пора делать дроны с внешним обогревом. – Пробурчал Сол, дергая металлические ручки, заклинившие от холода.

Наконец отсек открылся и показал содержимое, большой бумажный пакет.

– Почему?

Детектив красноречиво потряс покрасневшими пальцами. Вцепился в пакет, ещё сохранивший тепло. Кирия посмотрела на кисть, сжала и разжала кулак. Выражение лица стало изумлённым.

– Так ведь не так уж и холодно.

– Минус тридцать пять, а ведь зима только началась. Метели через день, а на второй месяц обещают до минус шестидесяти.