Джей поставил кроссовку на удачно подвернувшийся ящик из-под пива и оперся рукой на бедро. Спросил:

– Знаешь, что Момо привез Реймонду на днях?

Никки подхватил зажигалку со стола, протянул пачку Джею, тот отрицательно покачал головой. Племянник Момо раскурил очередную сигарету, которая казалась слишком изящной, дамской в его толстых пальцах.

– Момо никому не говорил об этом. – Дым, белый и густой, он выдохнул через нос. – Но, как ты понимаешь, все догадывались.

– Тогда скажи, – пожал плечами Джей.

Уголки рта Никки опустились вниз.

– «Цифра».

– Откуда?

Он нервно заколыхался в кресле.

– А вот этого я не знаю. И не хотел бы знать.

Джей покачал ящик ногой и спросил:

– А машина дядюшки Момо у тебя сейчас?

– А тебе зачем? – насторожился Никки.

Действительно, тебе зачем?..

– Хочу кое-что проверить, – многозначительно ответил Джей.

В машине, конечно, ничего не было. Пустой багажник. Бардачок, забитый случайными чеками, брошюрами, влажными салфетками и блестящими блистерами, в которых оставалось по паре таблеток. Старые коврики с росчерками осенней грязи. Карманы задних сидений с детскими книжками, салфетками – снова, а еще липкая коробка яблочного сока с трубочкой.

Вручив коробку Никки, Джей вылез из машины, потер руки и приготовился признать поражение. И натолкнулся на портрет внука Момо: круглое лицо с розовыми щеками в обрамлении ровных петелек вязаного чепчика. Снимок был сделан на очень хорошей оптике.

В случайности Джей не верил. В груди щекотало от азарта.

– Никки, а Момо фотографией увлекался? – спросил он, кивнув на фото наследника семейного бизнеса.

– А! – Никки просиял. – Это сынуля Анастасии, мой племяш. Ему скоро стукнет два, а он уже…

Интересно, почему люди не слышат вопросы?..

– Кхм… – прервал перечисление подвигов двухлетнего спиногрыза Джей. – Так это Момо сделал?

– Да, дядюшка любил свой Nikon.

– И наверняка знал, где распечатать, чтобы не накосили с цветопередачей?..

– Да, печатал всегда в одном месте… – Восторг Никки поугас, и он осторожно спросил: – А тебе это зачем?

– Фото с окончания университета распечатать, – отмахнулся Джей.

– Ты что, университет закончил?..

– Он у нас архитектор, – подал голос Тони. – Дипломированный. С мозгами.

– Да ладно… – Никки скептически поднял бровь и покачал головой. Его объемное тело продолжило колыхание – листья пальм на гавайской рубашке зашевелились, словно от вечернего бриза.

Да уж. Архитектор парковок – человек влиятельный. Самому смешно.

Джей улыбнулся. Слегка, так, чтобы не было заметно, что улыбка намертво примерзла к лицу. И так, чтобы создать ощущение снисходительной насмешки над Тони, который едва закончил колледж. И у которого точно не было кашемировых свитеров и госпожи Бауэр в качестве наставницы.

Коллин прошагал мимо Джея и залез на переднее сиденье тачки Момо. Щелкнул запор.

– Так что, дашь адресок? – вернулся к вопросу Джей.

– Не, не знаю…

Коллин разглядывал внутренности авто под капотом. А потом жестом фокусника вытащил оттуда маленький черный коробок.

– А вот он знает. Это GPS-трекер. От угона защищает, знаете, да? – невинно осведомился он.

Госпожа Шерези-Шико набрала воздуха в грудь, зажмурилась и чихнула. Довольно изящно: сумев вовремя поднести к носу платочек.

– Прошу прощения, – сказала она, складывая его пополам. На белой ткани остался розовый росчерк помады.

– Будьте здоровы, – выжал из себя Кампредон. Как будто открыл плотину: пожелания здоровья тут же посыпались на госпожу Шерези-Шико со всех сторон. Она благосклонно улыбалась.

Джей вздохнул и почесал шею под воротником рубашки, затянутым галстуком. Дешевая ткань кусалась, но дресс-код «Бингхам и Никкун» не позволял стажерам ничего, кроме серых костюмов с белыми рубашками.