– Такого не бывает, – усомнился Лыков.

– С Марголиным именно что бывает. Вот в чем его нужность, а не только в капиталах. Но и капиталы полезны, зачем лукавить. Однако тут выгода обоюдная. Вклад в банке дает Давиду Симховичу четыре процента в год. А доходный дом – двенадцать.

– А чем еще занимается ваш партнер?

– Легче сказать, чем он не занимается, – оживился Меринг. – Заметили на Днепре пароходы, выкрашенные в серо-голубой цвет? Это его пароходы. Два миллиона пассажиров перевозят за навигацию! Марголин – директор-распорядитель Объединенного общества пароходства по Днепру и его притокам. Еще он директор Общества городской железной дороги. Выстроил себе особый салон-вагон, как у государя императора, и носится на нем по Киеву. Горожанам нравится, они ему руками машут… Газовым освещением еще занимается и водоснабжением. Гласный Думы, коммерции советник. Большой человек.

– Я понял. Но вернемся к письму Афонасопуло. Вы читали его?

– Нам показывал сию бумажку губернатор, – ответил Шлейфер. – Он тоже стал адресатом неуемного лгуна. Если там тот же бред, что и в доносе Витте, то можно сказать, что читали.

– Значит, там только бред?

Меринг стукнул кулаком по столешнице:

– Да уж не правда! Надо было такое придумать: мы с Георгием Павловичем заставляем его завышать оценку предметов залога. Даже технически это невозможно. Городская управа пристально следит за имуществом горожан и своего не упустит. Если завысить цену, то всю оставшуюся жизнь будешь платить повышенную ставку обложения. Кто на такое пойдет?

– Ну если стройка застыла, денег нет, зима на носу, тогда все средства хороши, – предположил сыщик.

Но киевляне не согласились.

– Вокруг этого дела крутится огромное количество людей, – пояснили они. – Строительная инспекция управы, архитекторы, подрядчики, старосты артелей, кирпичные магнаты, факторы, покупатели жилья… Любая мелочь известна всему кругу. Ничего не спрятать, тем более мошенничества. Давно бы по Киеву ходили слухи. А от наших домов шарахались бы, как черт от ладана. Но все наоборот. В очередь записываются. Люди приносят деньги, чтобы купить площади под магазин. А там даже котлован еще не выкопан. Дом назначен к постройке в следующем году, а квартиры в нем все уже разобраны!

Лыков вспомнил многочисленные объявления о сдаче жилья, что он видел в местных газетах. Квартиры в семь, восемь, даже двенадцать комнат предлагались желающим. Крещатик, Большая Васильковская, Институтская, Банковая – лучшие улицы. Значит ли это, что спрос превысил предложение? В Петербурге, он знал, жилья не хватало. А в Киеве? Нет, надо срочно найти независимого специалиста. Отсюда можно уходить, ничего кроме уверений в полном успехе он не услышит.

– Господа, как так вышло, что вы даете ссуды сами себе? Согласитесь, это вызывает вопросы.

– Что значит сами себе? – полез в бутылку Меринг.

– То и значит, Михаил Федорович. Вы двое командуете в разных банках. И одновременно заправилы в домостроительном обществе.

– Позвольте мне пояснить, Алексей Николаевич, – сказал Шлейфер. – У вас неверное понимание. Вы что, действительно считаете, что мы сами себе кредиты выписываем? Хе-хе. Кто бы нам позволил? Есть другие акционеры, есть ревизионная комиссия. Главное же, получателями денег в обоих наших банках являются клиенты. А вовсе не Киевское акционерное домостроительное общество. Посмотрите кредитный портфель – там кто угодно, только не КАДО!

– На какие же средства вы строите?

– На собственные капиталы общества, на марголинские займы и на взносы покупателей жилья.

– Ну допустим. Последний вопрос: что за человек был оценщик Афонасопуло? Почему он стал писать на вас ябеды?