– Ведьма?

– Все знают, что в каждом приличном городе живет ведьма.

– И у нее есть много пуговиц?

– Обязательно. Она злая, якшается с сущностями низших рангов – они прислуживают демонической женщине. А сама она верно служит темной силе. Что бы она ни сделала, это найдет отклик у сил природы, и от намерения зависит: награда или наказание ждет того, кто обратил на себя ее внимание. Не стоит хмуро смотреть на ведьму, она нечаянно вас проклянет – и не заметит. Корова сдохнет, жена растолстеет, дети уйдут в лес и навсегда сгинут, мельница сгорит, а виноград высохнет, так и не налившись соком… А она даже не вспомнит вашего лица! Улыбайтесь и всегда говорите: «Добрый день» и «До скорого». Мало ли кто встретится на пути. Пусть уж, от греха подальше, будет этот неизвестный человек в хорошем настроении.

– А в нашем городе живет ведьма?

– Конечно, – уже из полудремы ответила Кати́, – и сейчас она подарит тебе пуговицу.

Ева засмеялась. А Хаким продолжил:

– Я знавал разных ведьм, и все они были сильны, но не победили главного противника – время. Их всех убило время.

– Говорят, что в Бокаиренте живет сильная ведьма, – сказала Кати́.

– Говорят. Я не знаком с ней лично. А ты что, все слухи собрала, а сейчас и высыплешь на пол?

– Интересно же, погоди. Так ее сожгли вроде на прошлой неделе?

– Уж не жгут ведьм.

– В Мадриде нет, а в деревнях нет-нет да и запалят.

– Ну и что, прямо и сожгли?

– Да, а она прокляла город и сказала, что оставаться ему таким, какой он сейчас, веки вечные. А потом кинула в небо сноп искр и исчезла среди звезд.

– И что потом?

– Ну, мор у них на скот напал, как и полагается, и одни девочки родятся.

– И всё за одну неделю?

– Да черт его знает, может, и год назад было. Мало ли, что в народе говорят. Да только правда это или нет, а их пастор утром проснулся, а его вся сутана расшита черными пуговицами, и они противными такими козлиными голосами «Богородице Дево, радуйся» поют.

– И что потом?

– С ума сошел, говорят, его в Ватикан забрали для изучения.

– Какого обучения?

– Да я откуда знаю. Может, на нем будущих пап римских обучают изгнанию бесов: кто первый, тот и папа.

– Ну, милая, это и в жизни так. Кто первый – тот отец.

Ева вспыхнула, Николас, скрывая улыбку, отвернулся, а Кати́ расхохоталась в голос.

Так, за разговорами и смехом, пролетела ночь, и к утру заснули все тихим безмятежным сном. В тиши темного трюма проспали почти до вечера.

В такие моменты время тянется как-то особенно долго.

Предчувствия Хакима оправдались. Разграбив что могли, французы в многочисленных шлюпках, полных добычи, потянулись к кораблям, стоящим в дрейфе. В пустом Аликанте делать было уже нечего. Эскадра направлялась к следующему городу для нападения.

Выждав еще день, зная, что питьевая вода заканчивается, беглецы решили возвращаться в город. Впервые за эти долгие дни, пропахшие морской солью, потом и плесенью, со спутанными волосами, они вышли на палубу «Плавучего сундука».

Ева слегка пошатывалась, и Николас, уже не думая о приличиях, придерживал ее рукой за талию.

– Знаешь, – сказала она ему, – это не важно, кто ты по происхождению. Моему отцу, если он, конечно, жив, достаточно будет знать, что ты спас меня от смерти.

– Ты сейчас что пытаешься сказать? – Николас сделал вид, что не понимает, о чем она говорит.

– Всё ты понял, – сказала Ева и, приподнявшись на самые цыпочки, едва касаясь его губ, первой поцеловала Николаса.

– Да женись уже! – рассмеялась Кати́.

– Я был бы этому рад, – загадочно сказал Хаким, и ему думалось, что это наваждение, что он всё исправил, всё получилось, может, случится несколько лет счастья для такой красивой пары и для него самого. Он посмотрел на Кати́ и добавил: – Что может быть ценнее любви…