Иисуса Христа не распинают – возможно – а только ссылают в Край, где уже есть Бродский, и таким образом:

– Бродский и Вы – Га Ноцри – встречаются.

– Пусть прыготовит, – сказал Н, и зачем-то улыбнулся. Хотя Миша подумал, что это, конечно:

– Опять ему показалось, – хотя что казалось ему до этого, к своему удивлению, уже забыл, но отмахнулся от раннего склероза из-за сиськи-миськи пьянки, а решил: ничего не было, потому что я:

– Никогда ничего не забываю.

– Прошу прощения, мессир, но у нее было предварительное задание, – сказал Германн.

– И пусть она сначала сдаст экзамен, а то – чувствую – вотрется она к вам в доверие, так сказать:

– Вне конкурса.

– Ну-у, если вы меня опередили даже в этом, то это будет экзамен и для вас, – развел огромные лапы в стороны, и приподнял вверх плечи Н, как будто тоже сдавал экзамен, и назойливо хотел показать милой профессорше-экзаменатору:

– Между прочим, я умею и летать, – а, следовательно, такую ерунду, как решить уравнение Пятой Степени – могу. Ибо:

– Если Галуа мог – значит это в принципе возможно.

– Я хочу в данном случае заметить, – сказала девушка, – что для решения этого уравнения 5-й степени, как для любо-о-й атомной бомбы нужна Доставка. А она тоже стоит больших денег.

– А не понимаю, а при чем здесь это? – сказал Майор недовольно, так как уже запланировал для себя взять буфет, не буфет, точней, а под свое крыло буфетчицу первым, но видно было, она сама рвется навстречу своему счастию:

– Выше всякой меры. – Но – к Другому.

– Это тема моей диссертации-эссе, над которой-ым я трудилось все это время по вашему заданию, – она улыбнулась слегка, но опять не Майору, а на этот раз Мише.

И он выдал:

– По первому вопросу зачет.

– Так она еще ничего не сказала! – ахнул Германн.

– Если Моцарт скажет:

– Это симфония номер 40, а потом еще ее сыграет, тебе от этого будет лучше?

– Нет, – ответил Майор, – номера вполне достаточно. – И пояснил для Н, стоящего со сложенными между ног ручками, и слегка свесив на бок головку, что, мол:

– Не велите казнить – лучше помилуйте.

– Мне достаточно номера, потому что я после него уже вижу себя, как МР-3 проигрыватель, и независимо от окружающей действительности:

– Кто смотрит боевик, кто детектив, кто мелодраму – записываю его, этот трек, в память, а потом ночью, перед сном прослушиваю: так легче заснуть – под теле не могу:

– Свет мешает.

– Мне тоже, – сказала прекрасная буфетчица, похожая в этот момент то ли на Марию Перис, то ли Аньорку Штрех. Вот так сразу – если не в бане – и не разберешь. – Там они по размеру лифчика отличаются.

И не давая, заморгавшему глазками от ничего непонимания в развитиях мыслей буфетчиц Мише тоже развить свою – мысль, сказала:

– Вторым номером у меня басня про Крылова. – Начинается словами:

– Орлу подобно она летает, и не спросясь ни у кого, ее опять он выбирает.

– К-кого? – чуть поперхнувшись вежливо спросил Майор, и добавил: – Это в качестве наводящего вопроса.

– В каком смысле?

– В том, что можете переходить к вопросу номер три, что у нас там было на третье.

Вспомнив о третьем, Н встал со скамейки, на которую неизвестно, когда уже успел сесть, и помахал каким-то крылом над углями, ибо на них уже жарился Флорентийский Стейк. На него покосился Миша, имея в виду, что:

– В случае чего скажу, что вы ей помогали, и жарили за нее, так сказать, братьев наших меньших, пока она:

– Еще только училась этому.

– Нет, отчего же, я скажу: она, точнее, он выбирает опять Дездемону.

– Не понимаю, – Миша хлопнул себя по согнувшимся автоматически коленям, – не понимаю, почему опять Дездемону?