– Пейдж, Пейдж, угомонись. Очень ценю твой энтузиазм, но позволь напомнить, что мы не вольные стрелки, а «Семь печатей». У нас есть ряд обязательств перед родным сектором и Лондоном. Как члены Синдиката, мы должны защищать свою вотчину. Вот наша главная и единственная задача.

– Если рефаиты нагрянут сюда, кодекс не поможет. Мы живем в паутине их лжи.

– На этой лжи держится весь Синдикат. И возник он лишь благодаря ей. Тебе не под силу изменить естественный порядок вещей.

– Но ты же смог, – возразила я. – Своим памфлетом.

– Это совсем другое дело. – Джексон взял меня за руку. Его ладонь была ухоженной и мягкой, в отличие от моей, сплошь покрытой ссадинами и мозолями после вояжей по крышам и бесконечной возни с оружием. – Именно поэтому я запретил вам ввязываться в долгосрочные отношения. Вы должны с полной отдачей трудиться на благо Четвертого Первой. А пока ты думаешь про рефаитов, о полной самоотдаче не может быть и речи. Время нынче неспокойное, нельзя, чтобы моя подельница думала о чем-то, кроме насущных проблем. Поняла?

В тот момент я понимала только, что хочу схватить Джекса за лацканы пижамы и тряхнуть как грушу.

– Нет, не поняла.

– Ничего, скоро поймешь. Время лечит любые раны.

– Я не отступлюсь!

– Если захочешь удержаться в Синдикате, отступишься как миленькая. – Он поднялся. – Пребывание вдали от «Семи печатей» пошло тебе на пользу – ты убедилась, что обладаешь задатками лидера.

Я постаралась ничем не выразить своего волнения.

– Задатки лидера? У меня?

– Не придуривайся. Ты ухитрилась организовать восстание и сбежать из вонючей клетки, куда тебя засунули.

– Мне помогли.

– Скромность – тоже порок. Возможно, без друзей тебе пришлось бы туго, но там, на лугу, ты смотрелась королевой. Даже произнесла речь! А правильные слова, моя милая странница, решают все. Слова дают крылья даже тем, кто совсем отчаялся и утратил всякую надежду на спасение.

Жаль, сейчас у меня не было слов.

– Пейдж, сколько, по-твоему, мне лет?

Вопрос застал меня врасплох.

– Тридцать пять?

– Сорок восемь.

У меня отвисла челюсть, а Джекс продолжал:

– У представителей пятой касты век недолог. Когда я отправлюсь в эфир, ты встанешь во главе Четвертого сектора Первой когорты. Из тебя получится знатная предводительница мимов: молодая, умная, потомок высшей касты с множеством преданных ясновидцев за спиной. Вся цитадель будет у твоих ног.

Перед глазами всплыла заманчивая картина: Бледная Странница, королева мимов I-4. Это здание станет моим. Все местные ясновидцы будут подчиняться мне.

Джекс протянул руку:

– Мир? Забудем наше недопонимание и начнем все заново.

С моим статусом беглой преступницы, и вдобавок особо опасной, мне не обойтись без банды и влияния Белого Сборщика. В противном случае меня сдаст первый попавшийся балаганщик или попрошайка. Остальные же прикинутся, что меня не существует. Джексон – мой единственный ключ к Синдикату, а Синдикат – единственная сплоченная коалиция, способная противостоять Сайену. Молчать я не собиралась, но сейчас мне оставалось только принять условия игры.

Мы с Джексом пожали друг другу руки.

– Разумный выбор, – похвалил он.

– Надеюсь.

Его хватка усилилась.

– Подожди два года. Но до тех пор будешь моей подельницей.

У меня защемило в груди, кивок стоил огромного усилия воли. Джексон улыбнулся одними губами:

– Ладно, теперь обсудим твое бедственное положение с остальными. – Приобняв меня за плечи, он направился к лестнице. – Нужно принять меры предосторожности, если мы и впредь хотим жить пауками в паутине Уивера. – Он забарабанил по потолку тростью. – Даника, бросай свои агрегаты и собирай моих голубков. У нас по плану совещание. Немедленно!