Почувствовав, что Ник на месте, я постучала.

Через пару секунд в окошке мансарды появилось его обеспокоенное лицо.

– Как ты тут очутилась? Что-нибудь произошло?

– Гектор, – коротко бросила я.

Ник помрачнел:

– Радуйся, что осталась жива. – Он поцеловал меня в макушку. – Входи.

– Нужно расплатиться с рикшей.

– Не переживай, заплачу.

В вестибюле я стряхнула воду с плаща. Вернувшись, Ник проводил меня в гостиную. В камине полыхал огонь, неподалеку какой-то толстяк с трубкой в зубах сидел, склонившись над книгой. На вид ему было лет шестьдесят, щеки покрывала нездоровая бледность. Картину довершали огромный нос и аккуратная темная с проседью бородка.

– Добрый вечер, Альфред, – поздоровался Ник.

Толстяк подскочил так, что едва не опрокинул кресло.

– А, Взор, это ты! Рад тебя видеть, дружище. – Толстяк говорил с поистине аристократическими интонациями, словно родился еще во времена монархии.

– Неважно выглядишь, приятель, – заметил Ник.

– Что есть, то есть, – вздохнул тот, усаживаясь. – Минти меня разыскивает. Сил уже никаких нет.

– Ты принял меня за Минти? Ничего себе комплимент, – усмехнулся Ник, забирая ключ у консьержа. – По-моему, ты переутомился. Поехал бы куда-нибудь отдохнул.

– Шутишь? Да у главаря мимов случится удар. Ему нравится, что я всегда под рукой, на случай творческих катаклизмов. Не то чтобы он у меня на хорошем счету – мерзавец задолжал мне рукопись. – Шишковатым пальцем толстяк поправил пенсне. А потом заметил меня, и брови поползли вверх. – Кто эта юная леди, которую ты норовишь затащить на чердак?

– Познакомься, Альфред, это Пейдж. Подельница Джексона.

Альфред взглянул на меня поверх очков:

– Ну надо же, сама Бледная Странница! Очень рад встрече.

– Альфред у нас спец по психам. Уникум, других таких в Лондоне нет. Не кто иной, как он, раскрыл писательский талант Джекса.

– Спешу добавить, что псих в данном контексте – сокращенное от психографиста. Дело в том, что почти все мои клиенты – психографисты, или, как их называют в народе, пишущие медиумы. – Альфред галантно поцеловал мою грязную кисть. – Главарь мимов столько о тебе рассказывал, но так и не утрудился нас познакомить.

– Джексон вообще не любит себя утруждать, – усмехнулась я.

– Он же генератор идей! Такому не пристало работать. – Альфред выпустил мою руку. – Должен сказать, голубушка, вид у тебя как после бомбежки.

– Гектор, – все так же коротко пояснила я.

– А, тогда ясно. Наш темный владыка далеко не миролюбив. Никогда не понимал, почему ясновидцы так яростно истребляют друг дружку, вместо того чтобы объединиться против инквизитора.

Я украдкой изучала изнуренное лицо собеседника. Если он и впрямь раскопал писанину Джекса, значит с его подачи увидели свет «Категории паранормального» – памфлет, ставший причиной вечного раздора среди ясновидцев.

– Действительно странно, – пробормотала я.

Альфред озадаченно повернулся ко мне. Под глазами цвета каленой стали бурели мешки.

– Ник, поведай старику последние сайенские сплетни, – попросил толстяк, поудобнее усаживаясь в кресле. – Какие дьявольские эксперименты сейчас в ходу? Ясновидцев уже начали прилюдно четвертовать?

– Пока ничего пикантного, увы, – шутливо посетовал Ник. – Почти всех врачей заняли на испытаниях «Экстрасенса» для СайОРТа.

– Кто бы сомневался. Даника сильно переживает по этому поводу?

Вряд ли Даника знала толстяка лично, с ее-то замкнутостью. Скорее всего, Джекс слил ему всю информацию, включая наши подлинные имена.

– Она из шестой касты, – пожал плечами Ник. – Ей пока ничего не грозит.

– Вот именно: пока, – подчеркнул Альфред.

Мне вдруг стало не по себе. Какая же я эгоистка! Даже не удосужилась узнать, вышла ли Даника на работу после побега. Она трудилась в СайОРТе на полставки, и очень хотелось верить, что ей удалось не опоздать к началу смены.