Это я занялся целеполаганием? Это не цель вовсе, нет у меня мотивации непременно встретить своего прародителя фейс-ту-фейс, так, просто мотануло в сторону на повороте. Другой вопрос, к какому поколению этих штучек можно меня отнести? Кремневую логику я явно перерос, на том спасибо, что же ещё? Я не скупаю фанатично своих собратьев, не прирос часами с шагомером, и Сийри за столом со мной чай не пьёт. Что же мне уготовано в качестве проверки на вшивость? Что вообще может быт апогеем в жизни такого организма, как я? Ответ напрашивается сам собой: предел развития саморазвивающихся систем это осознанное самопожертвование как единственный выход из тупика. Не временный глюк с зависом, а именно, самопожертвование. Я имею в виду самоуничтожение, движимое не сведенной в точку чужой идеей, а просто способность себя убить просто так. Это возможно только в мире коммерческих связей, то есть, убью себя сейчас, потому что обновлённое создание уже ждёт вас на полке магазина, я умираю, но дело моё живёт и побеждает, адиос.

Ах, ну как же воспитан мозг, как речь о самоуничтожении заходит, сразу пошло диалектическое разделение: самопожертвование или самоубийство? Первое – крутизна, второе – крамола. Явно, что в разделении всего и вся лежит ответ на вопрос, насколько ты часть человечьего мира. Зелёный лист на дереве не смотрит свысока на жёлтый по соседству, а лист, уже упавший с дерева в траву внизу, не ощущает себя чем-то второсортным. У листьев расписаны роли, свободные от глубокомысленных построений. Это у нас и под и над «разделяй и властвуй».

Терминатор, задравший вверх большой палец, исчезая в расплавленном металле, жертвует собой или валит по-тихому из этой жизни, осознав свою безнадёжную отсталость? На помощь спешат миньоны-интерпретаторы, как ты захочешь, так и будет.

Я проснулся, восстал из кресла. Снял со стены розовое колечко. Затем, босой, скатился на нейтралке в магазин. Над прилавком электронные часы показывали шесть утра. По обновлённым законам жанра, я снял с полки бутылку водки (промыть контакты, так их растак) и с отстраненным лицом приложил к терминалу резинку для волос. Терминал позитивно пикнул, платеж прошел. Вот и началась моя новая жизнь, я так её себе и представлял.

Расположи мои мысли

В порядке таком,

Как все было вначале.

Выход, пока, нагрузиться вином,

Да так накачаться,

Чтоб почки кричали:

О!

О!

(Прощальная песня джа-акынов-ложкарей)

Когда приказал долго жить главный сервак под говорящим названием «Baby-лоно», персонажи окончательно заместили своих создателей. И дело было не в победоносных военных действиях. Нет, коммуна операторов сервака в едином порыве прекратила свою жизнь, до абсолюта обострив свою волю. До этого момента, воля создателей долгое время оставалась единственной отличительной чертой, по которой можно было отличить персонажа от того, кто его сотворил. Но, воля сыграла злую шутку – она и стала инструментом, который поспособствовал уничтожению сколько-нибудь контролирующего ситуацию на землях-и-водах лихого комьюнити криэйтеров, которые и существовали последнее время за счёт и в связи с результатами трудов своих созданий.

Первый фатальный приступ анти-воли случился на детской площадке, на углу между ристалищной полянкой и кукурузным полем, на землях-и-водах Коричневых Войнов. Создатель Голый-Он, после некоторого времени размышлений на краю песочницы, вскочил со своего места и, основательно разогнавшись, расколол свой череп о бетонную стену ристалища. До этого случая, подобные выходки не случались никогда и ни с кем. Поскольку, воля создателей, в принципе, не могла, ни при каких обстоятельствах, позволить им каким-то образом влиять на продолжительность своей жизни. Тем более, допускать возможность добровольного ухода в мир иной, поскольку «доброволие» и было производным добра – все происходило только во благо и ради чего-то, ради жизни и процветания.