– Скажите, а… Полицейские… То есть, мой помощник вчера рамы от картин не уносил? Вот тут стояли обгоревшие рамы.

– Хе-хе-хе! – бабка продолжала демонстрацию смеха, но уже громче и выразительней. Теперь она мерзко смеялась, как иной киношный злодей, торжественно взирая на меня. У меня по спине побежали мурашки. Она не останавливалась.

– Просите! Я говорю, картины… – но это было невыносимо. Ее смех уже не походил на что-то человеческое. Она лаяла и хихикала как гиена из старого мультфильма о Маугли. Я бы с удовольствием двинул ей прямо меж глаз, такое было желание, но вместо этого я попятился, еще раз оглядел комнату и буквально побежал на выход. Ноги пронесли меня мимо соседнего порога, где молча стояла молодая девушка и ловила меня своим взглядом.

Выбежав и обогнув дом, я вытащил из кармана сигаретку, закурил. Втянул горячий дым всем своим существом. Руки подрагивали, по лбу катилась ледышка пота. Самое страшное – это неожиданное и неестественное в самом привычном – вот что я тебе скажу. Ни с того ни с сего дико захохотавшая старуха, посреди комнаты, в которой намедни горел сумасшедший художник. И постой, она сказала, что слышала смех. Слышала. Теперь меня догнала суть сказанного. Она слышала, как кто-то смеялся в мастерской. Ночью или под утро? Нужно было что-то съесть. Сильно не хотелось, но еда успокаивает, переключает. Мне нужно было собраться и выстроить всё произошедшее в ряд.

***

Купив себе яркую часть от американского образа жизни в виде бургера и картошки фри, я сидел в излюбленном кафетерии в центре города. Котлета напоминала по вкусу разогретую консерву, что одновременно возмущало и заставляло вспомнить что-то из детства. А картошка… Ну, а что картошка? Направляя очередной ее жирный обрубок в рот, я стал набирать номер художественной галереи. Гудок, я жую еще ломоть, успеваю подцепить следующий. Пальцы в масле. Третий гудок. После девятого я сбросил. Не знаю, что там за галерея, но скорее всего у нее собственного ресепшена нет, скорее всего на звонки отвечает владелец или захудалый арт-директор. В данный момент он (любой из них), наверное, валялся где-нибудь около дивана, разнося по ветхой квартире вонь поспевшего за ночь перегара. Впрочем, быть может, если это человек культурный, он мог быть и под веществами более возвышенными – лсд, немного мескалина, или чего там рекомендовал доктор Хаксли для химических каникул?

Скомкав и воткнув в жир тарелки пару использованных салфеток, я отправился к галерее. По пути продолжал позванивать по указанному номеру. На спуске в подземный переход как назло кто-то поднял трубку и изрек невнятное «Алло». Мужской голос. Я спешно поднялся обратно на воздух и:

– Добрый день! Это галерея «Старость»?

– Что вы хотели?

– Я по поводу выставки Лица. Она у вас сегодня в 16:00, верно?

– Выставка… У нас постоянно проходят выставки.

– Лиц! В рекламе значится Лиц. В «Смотрящем» нашел.

– Это что, портал?

– Газета городская.

– А, да, точно.

– Так что, выставка Лица будет?

– Мне казалось, что я не размещал там объявление… Вы хотите прийти? Приходите.

– Вы могли бы ответить еще на пару вопросов?

– Позвоните попозже… У меня тут, кажется… горит что-то…

На этом разговор и закончился, повешеньем трубки. Вялый голос какого-то престарелого господина. Видно недавно проснулся, Бальзак проклятый. Тем временем до открытия выставки оставался час. В переходе ужасно пахло гарью. Я как мог прятал нос в недрах воротника, но это не особенно спасало. Другие пешеходы тоже были явно впечатлены вонью. Откуда она? Дыма не было. Я подумал о художнике. В который раз подумал о нем…