Как завороженная, она отдала ему последние наличные из кошелька, наблюдая, как он снова исчез, на этот раз в гараже на заднем дворе. Раздался звук взрывающегося двигателя, а затем тонкий жужжащий звук, и Никос подъехал к ней на другом мопеде, лишь немного в лучшем состоянии, чем его собственный.

– Вот твой мотоцикл! – радостно сообщил он, слезая с сиденья и предлагая ей сесть за руль.

– Но я не умею водить!

– Эла, это просто, – рассмеялся Никос, показывая на руль и рычаги. – Этот газ, этот – тормоз.

Один из тех, кто сидел в офисе, подошел к ним со скучным лицом и двумя шлемами в руках. Холли послушно стояла, когда он примерял на нее каждый по очереди, кивнув, когда его все устроило.

– Мой двоюродный брат, – сказал Никос, – дает тебе этот мотоцикл. На две недели.

Кажется, Холли начала понимать, что происходит. Похоже, у нее теперь на ближайшие две недели есть мопед в собственном распоряжении.

– Эфхаристо! – воскликнула она, счастливо улыбаясь Никосу из глубины своего шлема.

Он громко рассмеялся, а затем некоторое время показывал ей, как укладывать вещи под сиденьем и как держать равновесие на мотоцикле, используя небольшой металлический прут. После неумелого старта, который почти привел ее в стену ресторана, Холли обнаружила, что водить мопед, в общем-то, не такое сложное дело. К тому времени как они с Никосом доехали до горы в Литакии, которая вела к ее дому, она уже уверенно получала удовольствие от вождения.

– Увидимся завтра на пляже? – спросил Никос, разворачивая свой мотоцикл и упираясь ногой в землю.

Холли вспомнила бардак в спальне тети, а также кучу неоткрытых ящиков.

– Я постараюсь, – пообещала она. – Если нет, то послезавтра.

Никоса вполне удовлетворило услышанное, и, коротко кивнув, он выехал обратно на дорогу, выстрелив в Холли очередью мелких камешков.

Когда Холли заходила в дом, за соседней дверью не слышалось признаков жизни, но она все равно старалась не поднимать глаз от земли, просто на всякий случай. Ей не хотелось признаваться даже самой себе, как подействовала на нее утренняя стычка с Эйданом. В тот короткий промежуток времени, который они провели вместе, он сумел вытащить на поверхность настоящую Холли – ту, которую она так старалась держать взаперти, сколько себя помнила. Это ее сильно тревожило.

Вместо того чтобы подняться в спальню тети, Холли скинула шлепки, бросила сумку на стол и открыла заднюю дверь. Поднявшись на низкую стенку, она увидела простирающееся под ногами море, огромное и бескрайнее в приближающихся сумерках. Картина заворожила ее, и она долго простояла без движения, пытаясь впитать увиденное целиком. Без сомнения, мама и тетя делали то же самое. Она пробыла здесь всего два дня, но мысль о сером пейзаже Лондона уже казалась ей депрессивной по сравнению с этой нетронутой чистой красотой.

Задний дворик дома Эйдана, который отделяла лишь ограда высотой до колена, был почти лишен украшений. Единственное, что он не поленился устроить, – это кованый столик со стульями в тени инжира. Холли со своего места чувствовала его пьянящий сладкий запах. Во дворе также стоял ржавый мотоцикл, прислоненный к задней стене дома. Холли с удивлением увидела, что дом не заперт. Но тут же подумала, что на этом маленьком острове вряд ли кто-то будет воровать друг у друга.

Солнце опустилось еще ниже, и, глядя поверх воды, Холли увидела над горизонтом слабый свет луны, начинающей свою бесполезную погоню за солнцем. Небо, цвет которого весь день оставался лазурно-голубым, сейчас собрало в себе смесь розовых, кремовых и серых оттенков. Отчаянная жара дня сдалась на волю тихой комфортной вечерней неге, и Холли с удовольствием распустила волосы, наслаждаясь видом на море.