– Слушай, я здесь, чтобы просто прибрать дом и продать его. Я не знаю, почему Сандра оставила его мне – и по большому счету мне плевать.

Эйдан вздрогнул, словно его ударили.

– Эй, не руби сплеча, ладно? Хорошо, что Сандры нет с нами и она этого не видит.

Ох, это уже ниже пояса. Холли смотрела на него какое-то время, пытаясь сдержать поднимавшуюся в груди волну гнева. Последнее, чего бы она хотела, – выпустить наружу этот ужасный, непонятный гнев – тот самый, с которым она училась бороться с того момента, как потеряла маму.

– Слушай, мне все равно, что ты обо мне думаешь, – тихо ответила она. – Я даже не знаю, кто ты такой. Ты приходишь сюда на рассвете, лупишь в дверь, как сумасшедший, смеешься надо мной…

– Ты обозвала меня! – перебил он ее.

– Я ругалась на чертов стол! – парировала она.

– И я починил твой чертов унитаз! – заявил он, поднимая голос на октаву.

Разъяренный, он постепенно успокоился и даже попытался улыбнуться, хоть и не Холли. Достав ключи из кармана шорт, Эйдан посмотрел на нее несколько секунд, затем бросил их на стол, где они прокатились до самой вазы с цветами и замерли с тихим звоном. Когда входная дверь за ним закрылась, Холли с ужасом поняла, что, наверное, это он поставил в вазу свежие цветы, а теперь он считает ее полной козой.

Слезы были готовы хлынуть из глаз, но это только укрепило решение Холли не обращать внимания на случившееся. Вообще не важно, что Эйдан о ней думает. Через пару недель она вернется обратно в Лондон, продав этот странный мавзолей, и сразу забудет и про Сандру и про Эйдана.

Однако то, как легко он довел ее до того, что страшная злость чуть не вырвалась на волю, обеспокоило ее. Она провела с Рупертом целый год, и он ни разу не видел даже намека на ее плохое настроение. Всякий раз, когда Холли чувствовала приближение вспышки ярости, она всегда находила способ побыть одной – уходила на пробежку или в магазин. Она боялась того, что случится, если она допустит выхода волны гнева. А с Эйданом, впервые с юности, она почти потеряла контроль над собой. Нет, определенно, он был плохой новостью. Нужно сделать все, что возможно, чтобы не встречаться с ним до конца пребывания здесь.

– Дорогая! Наконец-то! Я уже думал, что тебя похитили!

Холли поморщилась.

– Извини. Я забыла положить зарядку, потребовалось время, чтобы купить новую. – Удивительно, как иногда бывает просто обмануть Руперта.

– О, бедняжка. Это было ужасно?

Холли подумала, что да, учитывая больной палец, чертов скарб умершего человека, затопление туалета и несколько десятков комариных укусов: пока все идет просто отвратительно – но решила, что соврать еще разок будет гораздо проще.

– Все нормально, – ответила она. – Наверное, немного непривычно, но все очень добры. – «Кроме Эйдана», – подумала она. Но его никак нельзя было упоминать.

– Что там за дом? – спросил Руперт. Его голос на большом расстоянии звучал по-другому, словно он говорил со дна очень глубокой ямы.

Холли раздумывала, что ответить, осматривая первый этаж дома со своего места на диване.

– Красивый, – ответила она наконец. – У меня не было пока возможности осмотреть остров. Собираюсь пойти сегодня.

На другом конце послышались голоса.

– Дорогая, извини, мне пора идти. Совещание.

В горле притаился вздох.

– Все в порядке. – Она заставила себя улыбнуться в надежде, что он услышит улыбку в ее голосе. – Я позвоню вечером.

Когда он повесил трубку, Холли сидела какое-то время, уставившись на вазу с цветами на столе. Несколько лепестков опали и начали заворачиваться по краям. Их поставил Эйдан – он не может быть плохим человеком –