Или захочу? Скосила глаза на мужчину. Да… Подрос, возмужал. И челка эта, опять на глаза падает. Поправила рукой волосы. И глаза эти зеленющие, и ресницы.

Дала себе мысленно леща! Дорвалась баба до молодого комиссарского тела. Совсем с катушек съехала.

– Эмммм. А ты на каком факультете?

– Боевик.

– Ааааа. Я все равно не знаю кто это. Могу, конечно, продолжить ассоциативный ряд. Бой-боец-боевик. Морду лица кому-то бьёшь?

– Что? Почему бью?

В комнату зашел, потирая руки, счастливый дядя.

– Ну, что Филя. Завтра в академии, где учится Пьер тебя готов посмотреть ректор.

Сдвинула бровки. А зачем на меня смотреть? Если очень хочется, могу миниатюрку со своим изображением выслать. Че ж таскать меня туда-сюда?

– Это обязательно?

– Да?

– А варианты?

– Нет вариантов.

– А подробности?

– Какие?

– Зачем ему на меня смотреть?

– Ты поступаешь в академию. Это обязательно при проявлении дара. Не сейчас, конечно. С нового учебного года. Через месяц закончится текущее обучение, потом два месяца перерыв. Правда Пьер уедет на месяц на практику. Но потом вы, вместе, вначале учебного года отправитесь на занятия. У Пьера пятый, предпоследний курс, у тебя первый.

– А ректор нам зачем? – хотелось, конечно, спросить про кузнеца, как в фильме «Формула любви» – «Зачем нам кузнец, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь?».

– Как зачем? Сила у тебя есть. Нужно понять, какой она направленности.

Так я и так скажу. Разрушительной направленности. Единственное, что меня остановит – установка предохранителя с возможностью замены.

– А как он поймет?

– Не переживай. Тебя погрузят в транс и проведут необходимые исследования. Это не больно и безвредно.

А вот это плохая новость. Были когда-то под наркозом? И я была. Но самое страшное не это. Страшно наблюдать, как люди от него отходят. Ты как бы в сознание, но мозг и чувство самосохранения отсутствуют напрочь. За несколько часов нахождения в реанимации после родов я выслушала несколько покаяний про любовников, рассказы про схроны денег и драгоценностей, а также бесчисленное количество жалоб на родственников. Страшно подумать, что я буду нести. В лучшем случае, после процедуры, меня ожидает психушка, в худшем – костер. Задумалась.

– А без этого?

– Без этого нельзя. Это прописано в уставе академии. Он магически защищен от вмешательств. И если не соблюсти все процедуры, прописанные в нем, зачисление не произойдет.

Бежать? Или что?

– Почему ты переживаешь? – Пьер встал и подошел ко мне.

– Боюсь, что могу сказать лишнее и вы из-за меня пострадаете. Все же жизнь у меня была немного другая, чем у вас. – не договорила, конечно, всей правды, но ведь и не соврала.

Мужчина побледнел, на скулах заходили желваки.

– Я приезжал за тобой. Каждый год. Мне жаль, что ты так долго прожила в приюте. Хотел бы вернуть все назад, оградить тебя от неприятностей и лишений, но не могу. Прости.

Он корит себя? За меня? Нужно срочно исправить ситуацию. Это, конечно, благородно, но зачем ему тащить на себе чувство вины? Тем более, что я не считаю себя жертвой. Спать было где, есть тоже. Одежда и обучение присутствовали. Не лучшие, но ведь и не худшие.

– Пьер, все хорошо. Не кори себя. Я тронута твоей заботой. Знание о том, что ты меня не забыл – греют мне душу. Ты самый благородный и чуткий мужчина из тех, кого я знаю. – улыбнулась ему.

На лбу мужчины разгладилась морщинка, он порывисто прижал меня к себе и тихо прошептал: – Я скучал, Филя. Каждый день, каждую минуту, каждый миг своей жизни.

Обняла его в ответ. Наверное, сейчас мы оттаивали, отогревались душой, прорастали корнями друг в друга. Становились близкими, родными людьми, понимая, что наше одиночество заканчивается сейчас, в эту минуту.