– Как дела? – спросил Лев.

Они проговорили ровно пятьдесят минут. Когда она ушла, Лев услышал у себя над ухом: «Ну что?» – «Плохо, она не повелась». – «Завязывай», – велел Костя. Эта фраза означала, что девушку нужно «утилизировать» – во что бы то ни стало, но убить. Не дать возможности жить полноценно. Либо так, либо никак. Никакие ухищрения не работали, значит, нужно идти напролом. Никогда ещё Лев не отпускал свою жертву…

Тень мысленно смеялся. Он оградил пациентку от ленивого доктора специальным барьером. Видя, как недопсихиатр пыжится, пытаясь пробить невидимую стену, Тень испытывал удовольствие. Это так странно. Пытаться победить на неизвестном поле. Психиатр был глуп. Скуп на идеи. Да и вообще. Груб и неотёсан. Не умея проявить хоть какую-то мужскую силу, он становился смешон. Его внутренняя энергия не находила выхода; он бегал по кругу… Тень видел, как грубияну хочется добить пациентку, но все усилия идут прахом. Особенно психиатра добивала стальная самооценка Виктории: он и скрыто ее оскорблял; пытался вывести из себя, переходя на глупое заигрывание, но в итоге просто разрыдался. Тень наблюдал за ним со стороны: жалкое, ничтожное существо, плачущее по потерянному реноме. Ха-ха.

– Что ты смеешься? – спросила Виктория, входя в кофейню.

Она села за отдельный столик и заказала эспрессо. Ей было немного грустно. Только что псих (так она звала доктора) спросил, какая карта в Таро, по ее мнению, больше ей соответствует. Виктория ответила: «Маг». «Дурак», – сказал доктор. Он явно ждал реакции, вопроса: а что же «загадошный вьюноша» имеет в виду. Молчание. Взрыв. И дальнейшее продолжение беседы как ни в чем не бывало.

– Знаешь, мне кажется, псих скоро не выдержит.

– Выдержит. – Тень знал, что Кармический узел завязан. Из него уже не выпутаться… Никому.

Дело в том, что карма предсказуема. Творимое негодяем зло стало настолько обширным, что он почувствовал свою полную безнаказанность. И только в этот момент приходит Воздаяние: именно в случае уже безоглядной Победы очередного придурка. Тень поскреб подбородок. Нужно все обставить как следует. А потом уж пригласить зрителей. Именно они и будут судить эту мразь за все совершенное. Потом тварь казнят, а душа его никогда не возродится: незачем. Исчерпала себя в Геенне огненной под предводительством Дьявола, которому и служила.

Мымрой она стала не сразу, начнет свой рассказ Оптимист. Пессимист ничего не скажет. Реалист сразу скажет Мымре: «А ну, пошла вон» и забудет. А вот Идеалист попробует Мымре помочь. И останется в дураках.

У Мымры нет Кодекса. Никакого. Ей все кажется враждебным. Только в противостоянии с людьми она находит себя. Даже самые лучшие ей кажутся отбросами, ведь там, откуда Мымра вылезла, ей было невдомек, что можно жить по-другому.

Мымру считали красивой (в юности). И она несет этот уже потрепанный флаг через всю свою никчемную жизнь. Уже и лысина на затылке. И возрастные изменения. Но Мымра упорно заигрывает со всеми подряд, дабы доказать свою «красивость». Душа-то у Мымры темная. Есть она вообще есть.

В детстве она мучила младших братьев и сестер. Она до сих пор считает, что это было всего лишь доказательством ее непревзойденного ума. Обманывать любит и практикует ежечасно; все, что говорит Мымра, люди принимают сначала за чистую монету, но, оказавшись по ее вине в беде, быстро понимают расстановку сил и бегут. Те, кто посильнее, высказывают Мымре свое нелицеприятное мнение, но Мымра на правду не обижается: она ей не верит. Помните, что она всегда «самая-самая»? Ну вот. Железобетонная самооценка. Не пытайтесь подходить к Мымре с этой стороны. Обойдите Мымру сзади. Так как она уверена в своих когнитивных способностях, используйте метод «наивного дурачка». Мымра сразу расслабится и даст слабину. Вы услышите обо всех ее достижениях. Как она спасла маленького ребенка, который выпал из окна; как она самоотверженно выхаживала больную мать; как отец в благодарность за ее труды оставил завещание лишь на ее имя. Но имейте в виду, что… ребенок упал по ее недосмотру; мать скончалась от ее очередного предательства; все братья и сестры разбежались кто куда от ожидаемого коллапса, и поэтому Мымре досталось какое-никакое, но наследство.