Из рецензии
«Мы находим совершенно естественным, что г-н Бизе мог остановиться на «Васко да Гама»… мы жалеем лишь, что он так мало здесь преуспел. Исключая прелестное соло валторны с аккомпанементом оркестра, и молитву, слишком изобилующую диссонансами и недостаточно просто гармонизированную, все, начиная с хора матросов и солдат, который под предлогом искренности и правды переполнен банальными фразами, некстати шумными диссонансами, избитыми ритмами, и кончая сценой бури, где доминирует пронзительное звучание флейты-пикколо, свист, раскаты восходящих и нисходящих гамм, более хроматических, чем драматических, все лишено вдохновения, красок и оригинальности».
В начале апреля 1863 года директор театра Лирической оперы Леон Карвальо предлагает Бизе написать трехактную (а не одноактную, как полагалось бы по условиям Римского конкурса) оперу, причем, отнюдь не комическую. Речь идет об опере на либретто Э. Кормона и М. Kappe (опытные, успешнее либреттисты) – «Лейла». Очевидно, наиболее зоркие деятели парижского театра, несмотря на равнодушие публичных оценок симфонических сочинений Бизе, сумели убедиться, что талант его, обладая «лица необщим вражением», предрасположен именно к сценическим формам музыки и можно доверить ему вполне «взрослую» театральную работу.
Леон Карвальо // Здание Лирической оперы
Шарль Гуно – Жоржу Бизе
7 апреля 1863 г.
«Мое удовлетворение вызвано… глубокой верой в благополучие твоего дебюта; кроме того, тебе уже пора проявить себя…
Но крайне сжатый срок, который остается до предложенной тебе даты премьеры твоего сочинения, заставляет меня дать тебе следующий совет: «Не спеши под предлогом, что тебя торопят». …Вынашивай свое сочинение так, как будто у тебя вдвое больше времени. Только работай без перерывов: эту систему применяла черепаха, и она выиграла у зайца.
Ты сожалеешь, что законы воспрещают убийство некоторых музыкантов? Но они вполне это разрешают, а божественные законы его предписывают. Только следует договориться о средствах. Хорошие произведения убивают плохие… Через двадцать лет у Вагнера, Берлиоза, Шумана будет немало жертв. Разве уже сейчас мы не видим многих, и достаточно прославленных, наполовину уничтоженными ударами Бетховена? Вот это великий убийца! Постараемся же быть в стане убийц: между ним и станом жертв не может быть золотой середины».
Сжатый срок, о котором говорит Гуно по нынешним временам совершенно немыслим. На дворе апрель, опера не начата, а премьера назначена на конец сентября. Однако Бизе не хуже Гуно понимает, что впервые ему предложено нечто серьезное. И первое, что он делает, это забирает из Опера-Комик «Гузла Эмира». Очевидно, в те времена театры при заключении договора с авторами не выплачивали им авансовую часть гонорара, поэтому Бизе, лишая театр, уже начавший подготовку к репетициям, возможности продолжать работу над оперой, материальной ответственности не нес. Тем не менее, забрать партитуру из театра? Это, знаете ли, неординарный поступок. Среди моих соавторов не было, пожалуй, ни одного, кто бы на это решился. Решился ли бы на что-то подобное я? Ох, не уверен. Отметим, что Бизе не просто забирает партитуру, а, забрав, бросает ее в камин. И это не истерика капризной дамочки. Бизе в приподнятом настроении – впереди захватывающая работа. Это свидетельство подлинной целеустремленности и безжалостности к себе.
Получив либретто «Лейлы», Бизе окунается в работу. Авторы меняют не только место действия – Цейлон вместо Мексики, но и название – «Ловцы жемчуга» (в русской традиции – «Искатели жемчуга») вместо «Лейлы». Не теряя ни получаса, Бизе принимается за музыку. Надо успеть.