Сквозь какие буреломы приходится подчас пробираться трудяге-опере. Прекрасно видящий недостатки либретто композитор не решается на принципиальный спор с авторитетными в музыкальном мире Парижа – намного более авторитетными, чем он сам – либреттистами (один из них даже орденоносец – офицер Почетного легиона). И ему остается только горьковатая самоирония в письмах близким друзьям. А что остается опере? Либретто – ловко сделанное, но примитивное, – о котором пишет Пиго. Прямо скажем, маловато.
Жорж Бизе – Эдмону Галаберу
Октябрь 1866 г.
«Прогресс движется медленно, но верно, понемногу он уничтожает все суеверия. Истина освобождается, наука делается всеобщей, религия обречена на гибель; она скоро рухнет, может быть, через несколько веков… но это все равно, что завтра… В недалеком будущем мы станем обращаться только к разуму… Если общество будет усовершенствовано, не будет больше несправедливостей, не будет недовольных, не будет священников, жандармов, преступлений, прелюбодеяний, проституции, не будет сильных эмоций, страстей… постойте… не будет музыки, поэзии, ни в коем случае не будет театра, не будет заблуждений, а следовательно, не будет искусства. Как музыкант, я вам заявляю, что если вы уничтожите адюльтер, фанатизм, преступление, обман и сверхъестественное, невозможно будет написать ни одной ноты… Искусство вырождается по мере развития разума. Воображение живет химерами и видениями. Вы уничтожаете химеры – прощай, воображение! Конец искусству!.. Одна наука!..»
Август-ноябрь 1866 г.
«Я совершенно измучен усталостью, близок предел; больше так не могу…Пойду спать, мой дорогой друг. Завтра мне нужно писать веселую музыку!»
Ноябрь 1866 г.
«Как только закончу «Пертскую красавицу – снова примусь за симфонию, но конечно слишком поздно, чтобы рассчитывать на ее исполнение этой зимой»
Декабрь 1866-го. В кабинете Карвальо Бизе за фортепиано представляет два первых акта «Пертской красавицы». Слушатели увлечены. Но Карвальо медлит с главным ответом: «когда». Запутавшийся в денежных затруднениях директор в долгу у состоятельных авторов, которым обещано поставить их опусы в первую очередь.
Жорж Бизе – Эдмону Галаберу
Декабрь 1866 г.
«Если бы вы знали, каково мое существование за последний месяц. Я работаю по 15–16 часов в день, иногда больше, ибо у меня уроки и правка корректур; нужно жить. Мне нужно еще 4–5 ночей, и я окончу. Карвальо очень мучат авторы… которые одолжили ему денег. Я хочу, чтобы меня оплатили или сыграли; для этого нужно строго держаться сроков договора».
Жорж Бизе – Полю Лакомбу
Конец декабря 1866 г. или начало 1867 г.
«…Мне 28 лет. Мой музыкальный багаж невелик. Опера, вызвавшая много споров, нападок, одобрений… В итоге – провал, приличный, блестящий даже, но, тем не менее, провал. Меня знают музыканты и парижский свет… В общем 4–5 тысяч человек, которых мы называем: весь Париж!.. Но в провинции меня совсем не знают…»
В 1867 году журнал «Revue Nationale et Etrangère» предложил Бизе постоянное сотрудничество в качестве музыкального обозревателя. Вскоре в первом номере журнала была опубликована «музыкальная беседа» господина Гастона де Бетси. Этот псевдоним Бизе использовал не однажды.
Жорж Бизе (фрагмент беседы о музыке в журнале «Revue Nationale et Etrangère»).
«Я буду говорить правду, только правду и, насколько возможно, всю правду. Я не принадлежу ни к какой группировке, у меня нет соратников, есть лишь друзья, которые перестанут быть друзьями с того дня, как перестанут уважать свободу моего суждения, мою полную независимость.
…я буду рассматривать произведения, не заботясь о тех ярлыках, которыми они снабжены. Не прославлять и не поносить – такова линия моего поведения».