Руководствуясь любовью к порядку, Анна принялась за уборку, попутно выясняя все ли бумаги на месте. Вскоре выяснилось, что нет начатого гороскопа пожилой дамы и папки с прогнозом, за который она сегодня намеревалась получить приличные деньги. Поскольку в договоре была предусмотрена премия за точность прогноза, Анна оставила у себя копию. И теперь этой копии не оказалось ни в распахнутом, шкафу ни на полу. Анна бросилась набирать номер Киры.

– У меня погром! – сообщила она.

– Позвони попозже, – попросила Кира. – Здесь творится такое! Он ее внебрачный сын, а у нее от него ребенок! А ее дочь влюбилась в парня, который сожительствует с ее отцом!

– У меня погром! – повторила Анна, недоумевая как можно обсматриваться сериалами, когда и в жизни происходят дела не хуже. – Понимаешь? Какой внебрачный сын, когда у меня погром?! Все бумаги на полу, и нет папки с астрологическим прогнозом!

Кира, похоже, оторвалась-таки от телеэкрана.

– Что ты говоришь? – испугалась она. – Ищи лучше, может она завалилась.

– Куда? Огромная папка и в ней триста страниц! Кстати, гороскопа, начатого утром, тоже нет.

– А-ааа! Может это связано с твоей пожилой дамой? – неожиданно предположила Кира. – Что ты о ней знаешь?

– Она истеричка и блондинка. Я даже не уверена, что она искренне назвала год своего рождения. Гороскоп я только начала составлять, но уже слишком много неувязок. Но при чем здесь она? Пропала папка с прогнозом. Я связываю это с трупом.

– Тогда тебе кранты!

Анна рассердилась.

– Спасибо, в трудную минуту ты умеешь поддержать, – сокрушаясь, упрекнула она.

Кира мгновенно исправилась:

– Хочешь, я приеду?

– Нет, не стоит. Боюсь, это опасно. Думаю и мне не следует больше оставаться здесь.

– Держи меня в курсе, – поспешно крикнула Кира, предчувствуя, что Анна вот-вот повесит трубку.

Предчувствия не обманули ее. Последнюю фразу Анна уже не слышала. Она в последний раз печальным взглядом окинула офис, состоящий из одной небольшой комнаты, подняла с пола портрет с изображением Киры и Фили, сидящих в обнимочку (Анна сама фотографировала их), поставила портрет на его прежнее место на стол рядом с компьютером и вышла, закрыв на ключ дверь, хотя, как ей теперь представлялось, в этом не было необходимости, если так легко попасть в ее офис и устроить там безобразие.

Минут десять Анна в полнейшей прострации сидела в машине, положив руки на руль. Ехать домой не хотелось, но больше ей некуда было ехать. Случившееся обнажило ее неустроенность. Анна вынуждена была признать, что уже много лет жила не в ладу с собой.

Филя… Он был чужим. Анна порылась в памяти и не нашла ничего, что могло бы их связывать. Все, что интересовало Анну, Филю не только не вдохновляло, – раздражало. Она рада была бы жить его интересами, но какие они, интересы Фили, похоже, не знал и он сам. Все, что происходило в доме, ему было абсолютно безразлично. Как стоит мебель и какая она, где лежат ковры и прочее, он не замечал. Тупо уставившись в телевизор, Филя месяцами мог лежать на диване. Анна из кожи вон лезла, лишь бы как-то его растормошить, вызвать радость, оживление, ну улыбку хотя бы.

Все напрасно. Филя, если и оживлялся, то лишь при виде пирогов и пива. Впрочем, подарки, которыми его засыпала Анна, тоже радовали Филю. Он рассеянно чмокал ее в щеку и все. На этом благодарность кончалась. Сам он дарил подарки по большому принуждению.

Впрочем, неправа Анна, оживить Филю было чрезвычайно просто: достаточно было его запихнуть в костюм и вывести в гости. Несмотря на упорное сопротивление, он потом становился весел, легок и остроумен, но… с чужими женами.