Рассудок помутнел, с трудом преодолевая оцепенение он нажал кнопку вызова секретарши. Она вошла вместе с Андреем Григорьевичем. Они поняли еще по голосу, что он узнал.

– Сергей, где Анна? – с трудом прохрипел Владимир Петрович.

– Спасти её не удалось.

Конечно её никто не спасал, спасать было просто нечего, но такая формулировка казалась Андрею Григорьевичу более подходящей, как бы не бездействовал.

– Вон, – только и смог выдавить из себя Владимир.

Осознание страшной необратимости смерти потрясло, первый раз он взглянул на свою жизнь со стороны и ему стало жутко. Поставив все на деньги, они и отняли у него все. Он считал, что капитал сделает его великим, но в чем величие, кто может его так оценить, кого он сделал счастливым, что великого создал? Семью, о которой когда-то мечтал он сгубил деньгам, этот проклятый «кайен», он сам купил его Анне, он ничего не создал, его просто используют для сбора денег и передачи их презирающим его акционерам и кураторам, сколько людей он загубил ради сбора денег для них, а за то, на что он тратил свой процент ему стало просто невозможно стыдно.

Вдруг он ощутил всей кожей, что существует только для обслуживания мерзавцев, тянущих через него деньги и это заслуженный итог его позорной жизни, он понимал, что уйти ему не дадут, боль внутри стала сильней и только мысль принятого решения позволила ему взять себя в руки и дать распоряжение на организацию похорон.

Анну потянуло наверх к чему-то светлому, и она узнала своего хранителя Эноя, ей стало приятно что он встретил её, но она точно знала, что сейчас не может уйти.

– Эной, я так рада тебя видеть, но все произошло так неожиданно, я была так молода, я ничего не успела, мне трудно расстаться не попрощавшись, я хочу посмотреть, как пройдут похороны и попытаться, что-то сказать отцу и матери.

– Я понимаю, это твоя жизнь, я буду ждать тебя.

Похороны были очень богаты, казалось, что цветами выложена целая улица, но опечаленных душ было не много, её учительница из консерватории и молодой парень державшийся в стороне от съехавшегося бомонда. Это был бедный студент консерватории, она его знала и знала, что он влюблен, но он не входил в круг её общения по социальному статусу.

– Эной, смотри Андрюша так переживает, жаль, что я с ним не успела подружится.

– Его ждет большое будущее, он станет композитором, вы должны были быть вместе, но и твоя смерть не пройдет даром, она придаст глубину его музыке.

– Я коснусь его волос может быть он что ни будь почувствует. Отец так замкнулся я ни могу пробиться к его сознанию, а мать опять под алкоголем, на них жалко смотреть.

– Нам пора, тебя уже ждут.

Уходя с похорон Владимир Петрович спешил к своей машине он физически уже не мог терпеть никого вокруг, Жанна которую он велел увести на другой машине бросилась к нему и вцепилась в пальто.

– Не оставляй меня, я не переживу её смерти.

– Я тоже.

Он резко дернулся, она упала, успев зацепится за штанину. Подбежавшие охранники подхватили Жанну, начавшую биться в истерике, он дернул штанину, онемевшие пальцы разжались.

Владимир Петрович закрылся в кабинете, открыл ящик стола достав свой ТТ, которым ему еще не приходилось пользоваться по назначению, но он всегда придавал ему уверенности, тем что на крайний случай он при нем и похоже крайний случай настал, хоть он и не представлял его таким.

Он спокойно проверил обойму, передернул затвор, мысль о том, что скоро он прекратит эту боль, что он прекратит ненавидеть себя и весь мир поторапливала его.

– Только бы «того света» не было, стереть жизнь, как будто бы и не начинал.