– Не привык к этой машине, – сконфуженно пробормотал Кирилл.

– А к какой же машине ты привык, дорогуша? – ухмыльнувшись, спросила его Надежда.

– К своей… то есть к другой… – запинаясь, ответил Кирилл.

– А у тебя есть своя машина? – поинтересовалась Надя.

– Ну да.

– И какая же?

– Спортивная.

«Какой смешной водила, – думала Надежда, бесцеремонно разглядывая Кирилла. – Думает произвести на меня впечатление. Спортивная машина у него! При этом баранку крутит на дядю. Замшелые «Жигули», доставшиеся в наследство от отца – вот и вся твоя спортивная машина».

«Что значит отсутствие денег», – думала она, глядя на его непритязательную футболку и потертые джинсы непонятно какой фирмы. Потом взгляд ее упал на торчащую из под панели ногу Кирилла.

«Как можно надевать носки и сандалии одновременно? Просто безвкусица!»

Кирилл, как будто ощущая ее неодобрительный взгляд, плотнее вжался в кресло, а Надежда продолжала думать: «Впечатление на меня произвести хочет! Если бы знал этот мальчик, какой интересной жизнью я живу! В каких странах я уже побывала. И ни разу, подчеркиваю, ни разу не останавливалась в гостинице ниже трех звезд! Но для этого всего надо напряженно работать, а не баранку крутить!»

Какое-то время они ехали молча. Тишину изредка нарушали указания Надежды: «Здесь направо, за следующим светофором налево. Здесь держись в правом ряду, на стрелку поворачивать будем, здесь въезд во двор, у того подъезда останови…».

Машина плавно остановилась около панельного дома. Сидящие на скамейке у подъезда бабки с интересом разглядывали диковинный для этих мест автомобиль. Теперь у них появится новая тема для разговора по меньшей мере на неделю вперед.

– Как договаривались, дорогуша, – Надежда протянула три скомканные бумажки.

– Ну что вы, не надо, я просто хотел вам сделать приятное, – забормотал Кирилл.

– Бери, бери, – Надежда положила деньги на приборную панель, и рука ее потянулась к ручке двери.

– Подождите, пожалуйста, – пролепетал Кирилл.

– Что еще?

– Может быть, сходим вместе куда-нибудь? – рискнул Кирилл в последний момент.

– Куда? – утомленно спросила Надежда.

– В ресторан или на выставку…

На секунду тень сомнения прокралась в душу девушки. Но потом Надежда еще раз посмотрела на смешного водителя и подумала: «Только этого мне еще не хватало. Пустая трата времени».

– Пока, дорогуша, – сказала она снисходительно и захлопнула дверь.

Петр Петрович Сердюков имел обыкновение отходить ко сну поздно, а вставать рано. Такое уж было у него устройство организма. Порой хочет он, бедолага, поспать подольше, ан нет. Не получается. Точно какая-то неведомая сила разжимает ему веки, заставляет встать с кровати и идти, идти. А куда идти, непонятно.

Так было и в то субботнее утро в начале августа. Накануне Петр Петрович отправился ко сну далеко за полночь. Засиделся, знаете ли, в гостях. С кем не бывает! Есть у Петра Петровича такая манера: сидеть в гостях до последнего. Все уже разойдутся, а он ни в какую. Сидит, и все тут. Хозяева начинают зевать и молчат все больше, всячески намекая, что ему давно пора. Но Петр Петрович свое дело знает туго, пока три часа утра не стукнет, из гостей ни шагу.

Так вот, несмотря на это обстоятельство, в то субботнее утро не пробило еще и семи часов, а глаза его открылись и тревожно уставились в потолок. Откровенно говоря, чувство тревоги было свойственно Сердюкову. Оно не покидало его практически ни на минуту, но особенно сильно охватывало в межсезонье. Его беспокоило многое: внезапно вскочивший прыщ на щеке, растрепавшиеся волосы, плохо начищенные ботинки, чрезмерная его полнота. Но мысли о том, что скажут о нем другие, доставляли ему беспокойство сильнее прочих.