Нет! С ума сошла?
Тьфу. Гадость.
Разрыв
Больше ни о чем не хочешь спросить?
Расскажи про ваших богинь. Обещаю без шуток.
В индуизме сотни тысяч божеств. Но все они – проявления Верховного Божества, высшей реальности.
Высшей реальности…Как звучит! А еще вдобавок эти ваши сари, волосы, которые нельзя стричь, а некоторые у вас ходят с закрытыми лицами…
Хелен, лица прячут только мусульманские женщины.
Но в Индии же есть мусульмане?
Их там миллионы.
Знаешь, христианство по сравнению со всем этим какое-то скучное. У тебя одна жизнь. Человек на кресте, который может спасти твою душу. Никаких тебе ярких нарядов, спрятанных кинжалов и мужчин с волосами до земли. У нас тоска, сплошная тоска…
Ну и у нас не то чтобы каждый день праздник.
Я и не говорю. Но твоя семья кажется такой одухотворенной. Романтичной. Прямо будто королевской.
Хелен, мы живем так же, как вы, среди коз и кур!
Зато ты будешь ходить в сари!
Там посмотрим.
Майкл, кстати, до сих про твое сари вспоминает. Говорит, оно очень сексуальное. И таинственное. Как будто предназначено для каких-то обрядов, кровавых и эротических.
Ты обсуждаешь с Майклом, что я ношу?
Не всё, что ты носишь. Обычная одежда, в которой ты в школу ходишь, – она так себе.
Хелен, не надо разговаривать с Майклом ни о чем, что имеет отношение ко мне.
Ничего себе! Я тут изо всех сил помогаю вам стать ближе, но если ты не хочешь, то пожалуйста.
Если я так уж Майклу нравлюсь, почему бы ему со мной не поговорить, а то он только шепчет мне в затылок. Он же довольно разговорчивый. С тобой – особенно.
Ты на что намекаешь? Мы с Майклом просто друзья! И тебе, Джива, это прекрасно известно. И знаешь что? Теперь сама заводи себе парня. Ты же у нас такая распрекрасная, что и без моей помощи отлично обойдешься.
Обещание
Как-то вечером мата вырвала у бапу обещание.
Ладно, ладно! Мы поедем в Индию, когда Дживе исполнится шестнадцать.
Мама улыбнулась. Отец хлопнул за собой дверью. Я пожала плечами. Индия так далеко, и день рождения тоже. До него почти год.
Но кто мог знать, что будет потом?
Что в Пенджабе вспыхнут беспорядки, что будет насилие.
Что поднимется движение сикхов за независимость их родного Халистана.
Что сикхские террористы станут убивать всех, кто вздумает им перечить.
И что премьер-министр Индии Индира Ганди пошлет армию на штурм Золотого храма в Амритсаре, грубо осквернив главную сикхскую святыню.
Что Индия будет расползаться по религиозным швам.
Раздел 1947 года
Такое больше не повторится, – сказал бапу. – Больше миллиона человек погибли, когда страна разделилась на две. Те раны не зажили до сих пор.
Я знаю историю своего народа. Он говорит про тот год, когда Индия и Пакистан стали отдельными странами. Границу между ними провели по религиозному принципу. Больше половины старинной области Пенджаб досталось Пакистану. Ее индийскую часть разделили на три штата: Харьяна, Химачал-Прадеш и Пенджаб.
Жители Пенджаба разговаривают на языке пенджаби. Половина из них – сикхи.
Индира Ганди ни за что не позволит Пенджабу отделиться, – объяснял бапу. – Ведь он граничит с Пакистаном.
Индира Ганди никакими силами не остановит борьбу сикхов за независимость, – сказала мата. – А что они в отместку сотворят с пенджабскими индусами?
Мама расплакалась, когда поняла, что́ это для нее значит.
Как же мы поедем домой, Амар? Теперь, когда сикхи и индусы враждуют между собой. Мы окажемся между молотом и наковальней
Наш с тобой брак символизирует мир, Лила. Пожалуйста, не забывай об этом.
Амар, мы с тобой живем в стране, где никто не знает даже, кто такие сикхи. В Канаде мы вообще ничего не символизируем. А в Индии будем выглядеть дураками.