Ленин лишь на несколько месяцев опередил американского президента Вудро Вильсона, который 8 января 1918 года сформулировал свои знаменитые «14 пунктов» в послании Конгрессу, сильно перекликавшиеся с идеями вождя пролетариата как в части отказа от секретных соглашений, так и в части деколонизации бывших империй, включая Российскую (пункты V и VI). Кстати, он предлагал обеспечить новой России (читай: советской) «искренний радушный прием в общество свободных государств при свободном выборе ею политической системы». Были и такие времена!

В конечном счете провозглашенный Лениным, а затем Вудро Вильсоном принцип права наций на самоопределение лег в основу Версальского мира[48], а после Второй мировой войны вошел в Устав ООН и продолжает доныне оставаться одной из несущих опор мирового порядка[49].

Оренбург же в те бурные месяцы жил своей жизнью. В конце ноября 1917 года в не затронутом репрессиями атамана, хотя и не разрешенном им Мусульманском военно-революционном комитете Оренбурга, состоялось обсуждение вопроса об определении позиции мусульман в отношении власти А.И. Дутова. Карим, ведший тогда полулегальное существование, твердо выступил против признания притязаний атамана и за то, чтобы не дать А.И. Дутову «ни одного мусульманского солдата»[50].

Еще одно свидетельство начавшейся на фоне развивавшегося процесса самоопределения российских мусульман бурной политической активности Хакимова – его участие осенью 1917 года в памятном митинге солдат – татар и башкир, инициированном Милли Шуро, который прошел в историческом здании Караван-сарая. Тема митинга была более чем животрепещущей для того момента – с кем идти. Лозунги «Война до победного конца» и «За автономию» организаторов стоявшего на позиции федерализма Милли Шуро, уже терявшего популярность на фоне создания большевиками Мусульманского комиссариата под руководством М. Вахитова, особой популярностью не пользовались. Хакимов выступил с большевистских позиций и, хотя поначалу был в меньшинстве, перетянул на свою сторону солдат. Это было одно из первых свидетельств его мощного таланта пропагандиста и обладания, как теперь бы сказали, харизматическими качествами, которые позволяли ему вести массы за собой. Иными словами, несмотря на власть А.И. Дутова, Карим уже не прячется, а выступает, что называется, «с открытым забралом», причем явно идет против тех, кто выдвигает на первый план не социальные, а национальные задачи. Контуры его позиций четко определены: за прекращение войны, против выдвижения задач строительства национального государства татаро-тюрков, курс на поддержку власти большевиков.

Падение власти Дутова в конце января 1918 года (18 января по ст. стилю) и вступление советских войск под командованием В.К. Блюхера в Оренбург – отчасти результат активности Карима Хакимова и его друзей по большевистской партии, которые, фигурально выражаясь, ударили в тыл дутовцам, когда красноармейцы подходили к Оренбургу, главным образом действуя разлагающе на оставшихся в рядах атамана мусульман. Дутов вынужден был отступить в Верхнеуральск.

В апреле 1918 года созданные на вышеупомянутом II съезде российских мусульман органы управления будущего мусульманского штата Идель-Урал были распущены после взятия Красной армией Казани и Уфы. Это показало границы возможных тактических союзов большевиков и сторонников национальной автономии среди мусульман, наиболее активными из которых были джадиды, в том числе и А.-З. Валиди. Хотя и советская власть, и адепты Валиди сходились в общей ненависти к сторонникам жесткой линии в исламе – кадимистам, выступившим на стороне Белого движения, и вместе участвовали в репрессиях против них.