Перед самым окончанием гастролей я получил от пожилой пары неожиданный шикарный подарок – двухкассетный японский магнитофон. Мне было крайне неловко, но они настаивали, и подарок пришлось принять.

А ещё была сумасшедшая ночь в Афинах в сопровождении очень богатого грека по имени Василидис. Невысокий, лысоватый, пузатенький мужчина запал на одну из балерин ансамбля и пожелал подарить ей волшебную ночь. Согласно установленным правилам, девушку нельзя было отпускать в одиночку, и я поставил греку условие – только в сопровождении подруги девушки и меня. К моему огромному удивлению, Василидис согласился. Он оказался владельцем нескольких автосалонов и магазинов шуб. Пытаясь произвести ошеломляющее впечатление на понравившуюся ему девушку, всю ночь он возил нас из одного ресторана в другой, каждый раз меняя автомобили! Из последнего ресторана Василидис вышел, шатаясь, словно на палубе корабля в штормящем море, и попытался сесть за руль очередного автомобиля.

– Василидис, – остановил я его, показывая на двух полицейских, с любопытством наблюдающих за нашей компанией с противоположной стороны улицы. – У тебя могут быть проблемы! Давай, лучше я поведу.

– У меня проблемы?! – Василидис посмотрел на меня с нескрываемым удивлением. – От кого? От них?

И Василидис на заплетающихся ногах направился в сторону полицейских. Подойдя к ним, он показал на меня пальцем и громко спросил:

– Разве у меня могут быть проблемы в этом городе? Вот, мой друг из России интересуется!

Оба полицейских дружно улыбнулись, отрицательно замотали головами, а один крикнул:

– Василидис – нет проблем!

Но разошедшийся грек не успокоился на этом:

– Смотри! – крикнул он, привлекая моё внимания, расстегнул кобуры полицейских и извлёк оба пистолета. – Теперь ты понимаешь, кто здесь Василидис?

Оба полицейских хохотали, глядя на Василидиса с поднятыми пистолетами кверху дулами, и жестами предлагали ему пальнуть несколько раз.

– Давай, давай! – подбадривали они, но грек неожиданно стал серьёзным, аккуратно вложил оружие обратно в кобуру, похлопал полицейских по плечам и вернулся к нам.

Балерины одарили грека восхищёнными улыбками, он сел за руль и покатил по ночному городу, напоследок нажав на клаксон перед отдающими ему честь полицейскими. Апофеозом щедрости грека к концу путешествия явилось желание сделать девушкам роскошный подарок – по три шубы каждой! Но строгий политрук, то бишь я, не позволил ему такое сумасбродство, чтобы не создать балеринам проблем с таможней. Я разрешил подарить по одной шубе, при этом настоятельно приглашал приезжать в Киев. Не знаю, воспользовался ли грек этим приглашением или, проснувшись утром, понял, что чуть не оказался завербованным КГБ. Во всяком случае лично я с Василидисом больше никогда не пересекался.

Греческие гастроли подходили к завершению. Утром мы должны были уезжать. Накануне вечером я собрал у себя в номере идеологическую тройку, профорга, комсорга и парторга, и проинструктировал:

– Вы лично несёте ответственность за то, чтобы ровно в восемь утра весь коллектив стоял возле автобусов. Сумки должны быть приготовлены с вечера! Никаких причин отсутствия или опоздания ни от кого не принимаю!

Мой сосед по номеру, подполковник КГБ, как это с ним часто случалось в поездке, ещё не вернулся со своих дел, и я решил улечься спать, не дожидаясь его – утром предстоял ранний подъём с множеством хлопот. Рано утром я вскочил с постели, когда подполковник ещё спал, быстро собрался и помчался по организационным делам, связанным с отъездом.

В семь сорок пять я вышел к автобусам и довольно оглядел ансамбль в полной боевой готовности. Для верности спросил у профорга: