Завтра никак не хотело наступать, переворачиваясь с боку на бок он уже передумал обо всем, пересчитал всех, перепрыгивающих через волка жирных баранов, пересмотрел все фильмы на этот час, но заснуть все таки не смог. Еле дождавшись утра, он оделся и вышел во двор встречать мастера. Он ждал его, как дети ждут Деда Мороза! Улыбаясь, предвкушая чудо.

Но…

Мастер с лицом всезнайки прошелся по всей квартире, заглянул во все углы и утвердительно заявив, что непременно придет в четверг, вышел ничего не сделав. Вообще ничего. Только уходя бросил маме Марата, что у них на кухне пахнет совсем не мандаринами, а сыростью.

– Интересно, чем же должно пахнуть, если в доме такой потоп? – проскользнула была мысль в голове у Марата, как почувствовал спиной холодный, обжигающий ветер. Это мама открыла все окна и двери, боясь ослушаться великого мастера. Радостный, свободный, победоносный ветер с ревом бросился обдувать все потайные уголки квартиры, заметая всё снегом. Стало холодно, как на улице, как в холодильнике. В течение всего дня и последующих дней ни двери, ни форточки этой квартиры не закрывались. Марат чувствовал. что его мама – это большой белый медведь из Антарктиды. Он и раньше подозревал это, но теперь сомнений не осталось. Точено, моя мама – Белая Медведица! ОН даже у себя на сайте поместил с любовью фото полярного медведя, только подписывать, что это его мама не стал. Не так поймут еще…

До четверга было целых три дня! Как же это долгие, длинющие дни и нескончаемые ночи! Вся семья не мылась с самого понедельника, посуда грудой стояла в коридоре, почти у самого туалета, потому что в квартирах советской эпохи комнатушки крохотные, а коридоры еще меньше и развернуться самому негде, зато удобно: проснулся – и ты уже в туалете, повернулся -в ванной, еще шаг и на кухне, ходить никуда не надо, всё под боком!

Все эти дни питались исключительно рожками, потому что ни настроения что-то готовить, ни времени, ни места где готовить у них не было.

Кто еще работал, старались задерживаться допоздна, чтобы прийти и сразу лечь спать и не лицезреть облупленные стены, порванные, промокшие обои, свалившийся на пол потолок, не видеть эти тазики с льющейся на них водой, а сразу уходить в мир снов, где всё по прежнему чисто и светло как раньше.

«Наверное, Новый год никогда не наступит…» – затаилась мысль глубоко в сердце и не вылазила никак, как ты ее не переубеждай сделать это, какими бы доводами в пользу» всё будет хорошо и как у людей» не корми. Никто не спал. Ночи были через чур длинными. И мама тоже. Она всю ночь прокручивала в своей голове мысль о том, что наконец застанет виновницу потопа дома и как всё выложит ей прямо в глаза и потребует платы за ремонт. Ждать пришлось весь день, потому как только под ночь она смогла всё таки застать ее дома и прямо с порога выложить всё как на духу!

– Чтоб завтра же принесла шестьдесят тысяч! – добавила она последний свой аргумент и этим самым добила виновницу торжества.

Но та… рухнула прямо перед мамой на колени и взвыла как побитая хозяином собака, заскулила:

– Простите меня. Я же нечаянно! Где я возьму эти шестьдесят тысяч? Мне самой есть нечего… С той работы ушла, хозяин продал офис другому,. А на новой еще нет клиентов. Простите Вы меня, аже, а? – слезы ручьем лились из ее глаз, она так и сидела, боясь поднять глаза, виновато опустив их на пол. Своей дрожащей рукой она обняла ноги ажеки, чуть ли не целуя их.

Вздрогнув от этого, ажека отошла чуть в сторону. Сердце ее забилось, затрепыхало от жалости к ней. Она уже забыла и про испорченный дорогущий ремонт и про то, что невозможно войти в ванную и не быть ужаленным током и про вечный, нерушимый запах сырости в квартире и даже про испорченный Новый год.