Юля скрипнула зубами, с неприязнью впиваясь в него глазами. Как можно быть таким раздражающим и высокомерным?

– Я была неправа и признала это, – процедила она холодно. – Предлагаю на этом закрыть тему.

– Ну почему же? Мне, например, хотелось бы узнать, почему ты решила, что я способен на воровство. Почему ты вообще сомневалась в моих способностях. Хотя нет, постой, я догадаюсь сам: ты просто не веришь, что человек может быть не только красивым и богатым, но ещё и умным?

– Твоё богатство – не твоя заслуга, – отрезала Юля, начиная заводиться. – Красота и вовсе понятие субъективное, на мой вкус ты слишком сладкий. А что касается ума, да, признаюсь, я мыслила шаблонно, за что прошу прощения.

– Сладкий? – Никита усмехнулся. – Хотя, конечно, о чём это я, ты же привыкла к другим мужчинам. Чтобы волосы под ноль и короткая чёлочка, прилизанная гелем? И обязательно чтобы пивной живот из-под растянутой майки торчал. И, конечно же, твой тип мужчин не знает, что такое маникюр, ведь настоящий мужик не стрижёт ногти, они сами обламываются!

– Что и требовалось доказать, – пожала плечами Юля. – Ты слишком помешан на своей внешности.

– Чего не скажешь о тебе, – бросил он, подходя к кухне и начиная возиться с кофемашиной. – Судя по цвету твоих волос, ты красишься сама – как ещё объяснить этот идиотский цвет?

– Это мой натуральный цвет волос, – сухо ответила Юля, невольно пригладив их. – А твоя озабоченность чужой внешностью вызывает подозрения по поводу твоей ориентации.

– Конечно, разве нормальный мужчина должен обращать внимание на то, как ухожена женщина? – Никита сузил глаза и прошёлся по её фигуре внимательным взглядом. – Я мог бы доказать тебе свою ориентацию, но прости, после того, как ты предстала во всей своей красе, у меня на тебя не встанет.

– Какая жалость! – Юля фыркнула и стремительно пересекла комнату, хватая пакет с едой. Дно, не выдержав напора, развалилось, и на пол шмякнулась коробка с гамбургером и картошка-фри.

– О, картошка с пола, наверное, твоё любимое блюдо, – заметил Никита, перегибаясь через стойку и наблюдая, как Юля ползает по полу и собирает картошку обратно в пакетик.

«Быстрое поднятое с пола не считается упавшим», – хотела она сказать, но лишь стиснула зубы, понимая, что любой её ответ повлечёт новый виток бесполезного спора. Подумать только – она и двух часов здесь не провела, а уже успела устать так, словно всю ночь разгружала вагоны. Хотелось забраться на диван с ногами, поесть и заняться работой, которую никто не отменял. Но и тут Никита её опередил, высокомерно заявил:

– Ешь на кухне, никаких крошек на диване.

Щёлкнула кофемашина, Юля невольно проследила взглядом за тем, как тягучая почти чёрная струя ароматного кофе наполняет белоснежную чашку. Никита демонстративно потянул носом и довольно улыбнулся. Потом бросил на неё короткий взгляд и с преувеличенной заботой сказал:

– Тебе бы тоже не помешало выпить кофе. Пусть тебе привезут ту растворимую бурду, которую ты пьёшь. Нескафе в гранулах? Якобс двойной обжарки?

– Куда уж моим вкусам до твоих, утончённых, – ядовито откликнулась она, устраиваясь за стойкой.

– И я про то же, – самодовольно хмыкнул Никита и пошёл в спальню, по пути прихватив ноутбук.

– Кстати, пол у меня чистый, так что можешь есть свою картошку без боязни подхватить кишечную палочку, – хмыкнул он, прежде чем закрыть дверь. Как всегда, последнее слово осталось за ним. Юля вздохнула и посмотрела на давно остывший обед. И что, так она теперь будет питаться две недели? Ну уж нет. Яростно вгрызаясь в резиновую булку, Юля мрачно строила планы на будущие четырнадцать дней. Она не позволит ему так открыто помыкать собой и унижать при каждом удобном случае. Не на ту напали! Она, между прочим, не просто так получила место в перспективном рекламном агентстве и не просто так претендовала на повышение. Юля привыкла к сложностям, и три года, проведённые в Москве, многому её научили. Например, тому, что, если тебе указали на дверь, надо искать чёрный ход. И если он думает, что она будет жить здесь, шарахаясь от каждого звука и купаясь в его презрении, то сильно ошибается.