Должна ли я была ему что-то? Нет. Не могла назвать отношениями наши беседы, улыбки, особое внимание друг к другу. Никто никогда ничего и никому не обещал. И я, и Эльдер прекрасно осознавали: вместе после обучения в академии мы не будем, но почему-то сейчас горечь оседала на губах.

Войти в комнату общежития я не успела. Замерла на пороге, увидев имсита и его сестру. Эльза сидела ко мне спиной на своей кровати, а Эльдер стоял, но из-за тех же двухъярусных кроватей меня не видел.

– Я же тебе говорила! – радостно воскликнула Эльза. – А ты еще и носишься с ней, как курица с яйцом! Кара то, Кара это! Подстилка твоя Кара! Ее потому капитаном и назначили!

Желчь… Мне было неприятно, но к подобным высказываниям девушки я уже привыкла. Пропускала их мимо ушей, предпочитая не реагировать. Каждый думает в меру своей распущенности, и этого, увы, не исправить.

Я хотела уйти. Прямо в эту секунду хотела развернуться и уйти, понимая, что сейчас разговора не получится, но внезапно открылась дверь душевых, выпуская наружу Волка и Грифа. Вслед за ними вывалился веселый Смерч, который за последние месяцы с парнями сдружился. Именно он и обнаружил мое присутствие для остальных:

– Товарищ капитан, так что там с формой?

– Я как раз за ней иду, – отозвалась я. – Смерч, ты за старшего. Отведи всех на завтрак.

– Будет сделано, товарищ капитан! – выпрямился парень, сверкая улыбкой.

Неопределенно кивнув, я развернулась, чтобы уйти обратно в главный корпус, да только в спину мне донеслось злое: “Шлюха!” И сказано это было совсем не Эльзой.

– Лучше бы я тогда тебя придушил, – добил меня Эльдер, вынуждая на миг остановиться, замереть.

Больно? До этого момента я не знала, что такое больно.

Слезы встали в глазах стеклом. Держалась изо всех сил, не желая, чтобы выскользнула хоть одна слезинка. В сердце будто вонзились чужие когти, выворачивая его, оставляя лишь ошметки. Каждый вдох приносил нестерпимую боль, которая нарастала и нарастала.

Меньше всего я ожидала услышать подобное от Эльдера. От имсита, которому рассказала о себе все, и даже больше. От человека, чьи поцелуи сводили с ума. Еще помнила его “Прости”, произнесенное на выдохе. Он просил прощения за ложь, сказанную в палате перед веркомандиром и доктором, за ошеломляющий поцелуй. Не тот, что произошел в палате, а тот, что занял мои губы секундами ранее, когда мы сидели в душевых.

И я помнила, как откликнулась на этот поцелуй. Как бездумно ответила, эгоистично ответила, желая ощутить то самое чувство полной защиты. Когда весь мир останавливается, а тебе тепло и хорошо в чужих объятиях. И от чужой скупой улыбки светлеет на душе, а от особенных прикосновений, касаний, что произошли будто случайно, мимолетно, вспыхивает радость…

Шла, не видя ничего перед собой. Шаги были уверенными, четкими – так полагалось, и я отработала до автоматизма, привыкла к показной уверенности, к застывшей маске, но сердце…

Я никогда не желала любить, не ставила себе таких целей, просто не думала об этом, но, похоже, все-таки влюбилась, а теперь задыхалась без возможности сделать глубокий вдох.

Нет…

После такого не объясняются.

Знала, что гордость не позволит мне даже подойти к нему, потому что Эльдер усомнился во мне, в моих словах, не захотел разобраться, выслушать. Больше того, он прилюдно втоптал меня в грязь. Такое просто не прощают. Никогда и никому.

Совсем не думала о том, куда иду. Ноги сами несли и принесли к комнате веркомандира. Даже не стучала. Дверь открылась сама, но, попробовав выдавить из себя хотя бы слово, сделать это я не смогла.

– Каролина, что? – буквально поймал меня Ирадий, потому что силы вдруг внезапно иссякли.