– Случилось нечто ужасное, – сказал Рейнхарт. – Мне нужна твоя помощь.

Мюнстер подумал две секунды.

– У вас так не хватает народу? – спросил он. – Я ведь по-прежнему числюсь в комиссии, ты что, забыл? Вернусь к работе не раньше февраля.

– Я знаю.

– В чем же тогда дело?

В трубке ненадолго замолчали. Потом комиссар Рейнхарт откашлялся и объяснил, что произошло.

– Проклятие, – произнес Мюнстер. – Буду готов через пятнадцать минут. Конечно, я приеду.

– Давай сперва разок объедем вокруг города, – предложил Рейнхарт. – Мне необходимо немного времени.

– Мне тоже, – отозвался Мюнстер. – Как это случилось?

– Сильный удар по голове, – ответил Рейнхарт. – Непредумышленно или намеренно, последнее более вероятно.

– Когда?

– Предположительно, во вторник.

– Во вторник? Но сегодня уже воскресенье.

– Его нашли только вчера. Никаких бумаг при нем не было. Мне он показался знакомым, но я ведь видел его только раз или два… ну, а сегодня утром позвонила эта женщина и заявила о его исчезновении. Она уже съездила и опознала его. К сожалению, никаких сомнений.

Мюнстер немного посидел молча, наблюдая за тем, как двигаются по стеклу дворники.

«Дьявол! – думал он. – Почему такое должно было случиться? Какой в этом смысл?»

Он сознавал тщетность подобных вопросов, но то, что они не исчезали насовсем, возможно, все-таки о чем-то говорило. О чем-то, связанном с надеждами на лучшее, с оптимизмом, с отказом капитулировать перед темными силами? Разве нельзя посмотреть на это с такой стороны? Может, так и надо толковать это вечное почему?

– Ты много общался с ним в последнее время? – спросил Рейнхарт, когда они переехали на другую сторону реки и стали приближаться к высотным домам района Леймаар.

Мюнстер пожал плечами.

– Не особенно, – ответил он. – Где-нибудь раз в месяц. Мы иногда ходим вместе пить пиво.

– А бадминтон?

– Два раза в год.

Рейнхарт тяжело вздохнул:

– Как ему живется?

– Думаю, до сих пор жилось неплохо. У него даже появилась женщина.

Рейнхарт кивнул:

– Я тебе очень благодарен за то, что ты согласился.

Мюнстер не ответил.

– Чертовски благодарен, – повторил Рейнхарт. – Не знаю, справился ли бы я с этим в одиночку.

Мюнстер сделал глубокий вдох.

– Поехали туда, – сказал он. – Нет смысла больше оттягивать. Ты проверил, что он дома?

Рейнхарт помотал головой:

– Нет. Но я кожей чувствую, что он дома. Отступать некуда.

– Да, – согласился Мюнстер. – Ни нам, ни ему.

Припарковаться возле кондоминиума Клахенбюрх оказалось трудно. Покружив по кварталу, Рейнхарт нашел «карман» на углу Моргенстраат и аллеи Рейдер, и им пришлось пройти двести метров под дождем, прежде чем они добрались до места и смогли позвонить в дверь четвертого номера.

Поначалу изнутри не донеслось ни звука, но после нового немилосердного звонка они услышали, что кто-то спускается по лестнице. Мюнстер заметил, что у него – посреди всей этой сырости – совершенно пересохло во рту, и он вдруг испугался, что не сможет выговорить ни слова. Тут дверь приоткрылась.

– Доброе утро, – сказал Рейнхарт. – Можно нам войти?

Ван Вейтерен был одет в нечто темно-синее с красным, вероятно представляющее – или представлявшее – собой халат, и обут в нечто коричневое – несомненно, тапочки. Он выглядел уже вполне проснувшимся и держал под мышкой свернутую газету.

– Рейнхарт? – воскликнул он с удивлением и распахнул дверь. – И Мюнстер? Какого черта?

– Да уж, – сумел выдавить из себя Мюнстер. – Это точно.

– Заходите, – пригласил Ван Вейтерен, махнув газетой. – Льет как из ведра. В чем дело?

– Давайте сперва сядем, – предложил Рейнхарт.

Их проводили вверх по лестнице и провели в хорошо обставленную гостиную, где они уселись в кресла. Сам Ван Вейтерен остался стоять. Мюнстер прикусил щеку и набрался храбрости.