Есть ли другие варианты? Ему думалось, что нет.

Постепенно он начал исходить из того, что, в любом случае, выдал его, похоже, собственный красный автомобиль «ауди». Кто-то увидел странно стоявшую машину, запомнил номер и вычислил его по регистру.

Он все больше убеждался в том, что все произошло именно таким образом, и уже почти не рассматривал никаких других возможностей, пока его не посетила страшная мысль.

Парень мог быть в тот вечер не один. Вдоль дороги могли, например, идти двое молодых людей, но о бетонную трубу убился только этот парень.

Чуть поодаль… в нескольких метрах, с другой стороны трубы, могла лежать в полубессознательном состоянии его подружка… нет, не подружка, она осталась в городе, об этом писали газеты… приятель или случайный попутчик… лежал без сознания, скрытый темнотой. Или в шоке, до смерти испугавшись вида мертвого парня и мужчины, державшего его на руках, и капавшей в капюшон крови…

Сценарий, разумеется, ужасный, и хотя ему постепенно удалось убедить себя в сомнительной вероятности такого поворота, мысль эта приходила с завидным упорством. Он попытался просто-напросто отбросить этот малоправдоподобный кошмар, как не имеющий отношения к делу. Не играло никакой роли, кто именно видел его в ночь трагедии или как именно этот человек узнал о случившемся. Внимания и сосредоточенности требовали другие вопросы.

И решения.

Можно ли положиться на то, что этим все закончится?

Десятью тысячами гульденов. Что он один раз заплатит и сможет дальше жить спокойно?

Вот в чем проблема. Какие гарантии мог автор письма дать в том, что он (она?), получив деньги и растратив их, не захочет большего где-нибудь через месяц? Через год?

Или в том, что он/она все-таки не сдаст его полиции?

Удастся ли ему получить какую-то гарантию? И как она должна выглядеть?

Или – это был, конечно, самый тяжелый вопрос – не следует ли ему признать ситуацию безвыходной? Понять, что игра проиграна и настало время самому позвонить в полицию?

Не следует ли сдаться?

В воскресенье вечером у него по-прежнему не было окончательных ответов на эти вопросы. Он еще в пятницу заскочил в банк и снял со счета одиннадцать тысяч, но это вовсе не обязательно было рассматривать как решение.

Лишь как знак того, что он по-прежнему готов к любым вариантам.

Его мысли занимал также разговор, состоявшийся у них в субботу.

– А твой муж? – спросил он, когда они после прогулки по берегу двинулись к машине. – Ты ему рассказала?

– Нет, – ответила она, выпуская скрытые под вязаной шапочкой волосы. Потом запустила в них руки и нарочито долго трясла локонами, вероятно чтобы успеть подумать. – Я не знала, насколько у нас с тобой это будет серьезно… ну, поначалу. Теперь знаю. Но мне еще не представилось удобного случая поговорить с ним. Тут надо выбрать время и обстановку.

– А ты уверена?

– Да.

– Что хочешь с ним развестись?

– Да.

– Почему у вас нет детей?

– Потому что я не хотела.

– От мужа или вообще?

Она слегка покачала головой. Он понял, что ей не хочется об этом говорить. Они немного постояли молча, глядя на бушующее море.

– Мы женаты всего три года. Это было ошибкой с самого начала. Просто глупостью.

Он кивнул.

– Чем он занимается?

– Сейчас – безработный. Раньше работал в компании «Зиндерс». Они закрылись.

– Звучит невесело.

– А я и не говорила, что это весело.

Она засмеялась. Он обнял ее за плечи и притянул к себе:

– Ты точно не сомневаешься?

– Да, я не хочу с ним жить, и всегда это знала.

– Зачем же ты вышла за него?

– Сама не знаю.

– Выходи лучше за меня.

Слова вырвались сами собой, прежде чем он успел их сдержать, но он тут же осознал, что и думает о том же самом.