Антон успел только зажмуриться от неожиданности, а когда он открыл глаза, нас уже не было в поле его зрения. Вокруг мальчика стояли одноклассники, тыкали в него пальцем и смеялись. Антон провел рукой по мокрому лицу и увидел, что вся рука была испачкана чернилами, а его новенькая белая рубашка была непоправимо испорчена. На груди у Антона красовались подтеки от чернил. Это выглядело, как смертельное ранение прямо в сердце, только синего цвета. Наверное, это был знак, который предсказывал дальнейшее развитие отношений между Антоном и моей подругой Яной, но в данный момент это выглядело и, вправду, очень смешно – мальчик с синим перепачканным лицом и удивленными глазами. Антон не знал, как себя вести. Ему очень захотелось заплакать, но этого нельзя было делать, ведь на него в эту минуту смотрел весь его класс. Антону хотелось убежать, спрятаться ото всех, а еще он мечтал, чтобы с ним рядом сейчас оказалась его мама. «Уж она-то показала бы этой мерзкой девчонке, как обижать ее сына», – думал мальчик.

Мы с Яной спрятались в женском туалете.

– А если он сюда ворвется? – испугано спросила я подругу, стараясь успокоить свое частое дыхание. – И поколотит нас?

– Куда ворвется? – переспросила спокойная и веселая, в отличии от меня, Яна. Она явно была довольна тем, что произошло. – В женский туалет? Ты что? Он, конечно, дурак, но на такое даже он не способен.

– Почему это ты так уверена? – мое сердце все еще колотилось, как бешенное.

– Потому, – авторитетно заявила она, – что, если он сюда и зайдет, то над ним будет смеяться вся школа. Ты, что не понимаешь, какой это будет для него позор?

– Ты такая смелая, – прошептала я. – Я бы так не смогла.

– Ага. Вся в папу, – гордо ответила подруга. – Мне мама всегда так говорит.

В этот момент прозвучал звонок на урок. Яна, осторожно приоткрыв дверь, выглянула в коридор, и убедившись, что там нас никто не поджидает, махнула мне рукой: «Пойдем, подруга. Путь свободен». Я в очередной раз удивилась, какая же она все-таки смелая. Когда мы самыми последними из ребят вернулись в класс, там уже находилась и наша классная руководитель.

– Что случилось? – спросила Анна Степановна, увидев одного из своих учеников перепачканным чернилами. – Соболев, что с тобой?

Антон стоял возле своей парты опустив голову.

– Как ты умудрился так весь перепачкаться?

Парень поднял глаза на учительницу и в этот момент увидел, как мы с Яной входим в класс. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать Анне Степановне, но в этот момент Яна прижала указательный палец к своим губам, и Антон, опустив глаза, сказал:

– Я нечаянно, Анна Степановна. У меня ручка потекла.

– И, что мне с тобой прикажешь делать? – не успокаивалась классная. – Ручка у него потекла. Девочки, ну а вы что стоите в дверях! – обратилась к нам учительница. – Марш на свое место! Так, ребята, всем сидеть в классе и никуда не выходить. Я сейчас буду, – обратилась расстроенная Анна Степановна к нам и вышла из кабинета, громко стуча каблуками. В тишине пустого школьного коридора еще долго был слышен стук ее каблуков, как будто она стучала по клавишам пишущей машинки.

– Ну, все, – простонал Степан, схватившись за голову обеими руками, как будто она собирается у него упасть под парту и укатиться прочь от хозяина. – Класснуха пошла родителям звонить. Держись, Тоха.

Семенов похлопал друга по плечу, но аккуратно, чтобы самому не запачкаться чернилами.

Антон сидел за своей партой с опущенной головой. Слезы подступали к его глазам и предательски их щипали, но он мужественно, сжав кулаки, держался из последних сил, чтобы не расплакаться.