Мать Александра и Алексея Родиных Зинаида Николаевна музыкальной школы не заканчивала, но пела в школьном хоре, и в основном – это были сольные партии. Именно на внеклассных занятиях по музыке и познакомились одиннадцатиклассник Яков Родин и девятиклассница Зина Колосова.

Голос у девочки и вправду был замечательным: низким и бархатным. Особенно Зинаиде Николаевне удавались романсы. Ни одно домашнее застолье не обходилось, чтобы Яков не взял баян и не сказал своей жене:

– Зиночка, спой что-нибудь.

– Что, Яша? – кокетничала Зина.

– Ну, что-нибудь для души, как ты это умеешь.

– Тогда я спою «Калитку», – это был любимый романс Якова.

И начинала литься неторопливая музыка, сопровождая томный голос Зины:

Лишь только вечер затеплится синий,

Лишь только звезды зажгут небеса,

И черемух серебряный иней

Жемчугами украсит роса.

Припев, не удержавшись, начинали подпевать все, кто находился в этот момент за гостеприимным столом Родиных.

Отвори потихоньку калитку,

И войди в тихий сад, словно тень,

Не забудь потемнее накидку,

Кружева на головку надень.

Однажды и мне довилось слушать этот романс и подпевать Зинаиде Николаевне вместе со всеми на очередном дне рождения Яны. Тогда я впервые оказалась в доме Родиных на большом семейном торжестве. В этот теплый июльский день подруге исполнилось семнадцать лет. До окончания школы и до нашего с Яной совершеннолетия оставался всего один год. Яна была старше меня на полгода.

Конечно, я и раньше была у Родиных дома. Но чаще всего мы с порога отправлялись к ней в комнату и там играли в Янкины куклы.

Когда большая семья Родиных уселась за праздничный стол, который в честь Яны накрыла ее бабушка Зинаида Николаевна, все наперебой стали поздравлять мою подругу с днем рождения. Дед Яков, не изменяя традиции, взял в руки свой старенький баян.

– Опять, – закатила глаза Яна, заслышав игру деда на инструменте. – Каждый год одно и тоже. Хоть бы, что новенькое придумали, – шептала мне на ухо подруга, при этом следя, чтобы никто ее не услышал.

Неуважение к старшему поколению в семье Родиных расценивалось, как преступление и могло быть строго наказано. Но наказанными никто не был, так как, никому и в голову не могла прийти мысль как-то неуважительно отозваться о своих бабушках, дедушках или о родителях.

– А мне нравиться, – сказала я подруге и, осмелев, начала подпевать еще громче. – Там, где гуще сплетаются ветки, у беседки тебя подожду и на самом пороге беседки кружева с милых губ отведу.

На самом деле, Яне тоже все это очень нравилось. Просто поначалу она боялась признаться мне в этом. Ей казалось, что ее семья какая-то не такая. Старомодная, что ли. Яна стеснялась того, что они соблюдают все эти семейные традиции. Стеснялась она также того, что, собираясь всей семьей по праздникам, вместо того чтобы петь современную попсу, как делают сейчас многие, они поют романсы и слушают классическую музыку, а, иногда, и сами музицируют. При этом, классику они слушают исключительно только на виниловых пластинках. Считая, что магнитофонная запись не передает живую красоту музыки. Но, когда Яна увидела, как мне все это нравиться, то перестала стесняться, расслабилась и стала подпевать вместе со всеми.

Когда празднование дня рождения Яны закончилось, мы с ней стали помогать бабушке и маме убирать со стола грязную посуду. Я встала к раковине, повязала на талию цветастый фартук, чтобы не испачкать свое новенькое платьице.

– Лерка, давай мой быстрее, – зашипела на меня подруга, увидев, что я не справляюсь с объемом грязной посуды одна, – а то, как черепаха – совсем не шевелишься. Погулять еще хочется. Из-за тебя мы тут весь вечер проторчим, а может даже и ночь. Мы уже всю посуду стаскали и стол убрали. Все только тебя ждут.