– Кто это мы?

– Я и Роман Лиханов. Он тебе разве не сказал, я у него помрежем работаю. Знаешь, что это?

– Ну, когда кино снимают, у режиссера есть помощник.

– Точно.

– Он помогает сцены ставить.

– Эх ты! Ничего не смыслишь. Помреж делает всю грязную и тяжелую работу. Собирает актеров, тащит их на съемки, выписывает гонорар, следит, чтобы реквизит не растащили и не слопали.

– А зачем его лопать?

– Массовка голодная, а, к примеру, съемка в ресторане. Все покупаем настоящее: яблоки, апельсины, икру.

– Даже икру?

– А ты как думала? Не гвоздями же главный герой свою девушку угощать будет? Так куда решаешь? У дедушки Романа большие связи.

– Почему у дедушки? – не поняла Василиса.

– Ромчик – Дон Жуан и наш дедушка…

– Ты его внучка? – Василиса с недоверием посмотрела на девушку. Ей было столько же лет, сколько Василисе. А Роману? Она так в него влюбилась, что не представляла возраст великого артиста. Только припомнила, что смотрела фильмы с его участием, когда была еще ребенком.

– Нет. У него, конечно, есть внучка, но не я! Он всех своих девочек внучками называет.

– Ты тоже его девочка?

– Была, – махнула Леля.

– Была? – снова не поняла Василиса.

– Да он ничего не может, наш Ромчик старенький стал, пьет много. Так, побаловаться…

– Что ты такое говоришь? Он меня полюбил по-настоящему. Я беременна.

– Случайно, – Леля пожала плечами, – кровь взыграла, ты новенькая, свеженькая и красивая. Ишь, глазища и вправду, как у василька, синие. А может, это вообще не он? А? У тебя кто-нибудь до него был?

Василиса кивнула:

– Федор, учитель немецкого.

– Видишь, а ты на дедушку грешишь, – усовестила Леля новую знакомую.

– Так я с Федором только целовалась.

– Значит, этот старый козел еще и первый у тебя?

– Да.

– А ты ему сказала?

– Нет, – удивилась Василиса, – а надо было? – И, не дождавшись ответа, добавила: – А разве может быть иначе, если влюбилась?

– Ой, какая же ты дурочка! Совсем провинциалка.

Василиса заплакала. Леля обняла ее за плечи:

– Не расстраивайся, беру тебя на воспитание. Всем помогу. Ромчик деньги даст. Он порядочный мужик, добрый, так просто не бросит.

– Зачем деньги?

– Ты же беременна, у тебя ни прописки, ни направления на аборт. У нас в Москве с этим строго!

– Знаю. Я ничего такого делать не собираюсь.

– У него есть знакомая акушерка, – не обращая внимания на лепет Василисы, продолжила по-деловому помреж. – Она на дому тебе чистку сделает. Освободишься, пойдешь в манекенщицы. У Ромы там свои люди.

– Где?

– На Кузнецком мосту в Доме моделей, знаешь, что это такое? Шмотки модные будешь демонстрировать, шляпки. С таким ростом только туда. Знаешь, какие там красивые девушки? Известные. Их в журнале мод печатают. Тебя там научат носить вещи, ходить по подиуму.

– Я и так умею.

– Ага, вразвалку, как лесоруб.

Василиса вспомнила свою маму Мадлен, ее грациозную походку.

– Любовника заведешь. Он тебе дорогие подарки будет делать. Все манекенщицы заводят любовников.

– А артисты? Леля промолчала.

– Ты про подарки говорила.

– Да.

– Какие дарят подарки?

– Конфеты в больших коробках, – воодушевленно начала перечислять Леля. – В витринах магазинов видела? Вку-сны-е! Из шоколада. Наверное, ты таких еще и не пробовала?

– Нет, и не пробовала, и не видела. Я еще по Москве не гуляла. Он меня сразу к тебе привез.

– Вот избавишься от этого, – Леля показала на живот Василисы, – мы с тобой по Москве походим. Пройдемся по магазинам. Духи «Белая сирень» в огромной коробке увидишь. Или, к примеру, – Леля мечтательно закрыла глаза, – «Голубой ларец»! Я тебе сейчас покажу. – Леля притащила красивую коробку, изнутри обитую белым шелком. В ней лежали две пустые бутылочки.