В нескольких словах я пересказал разговор.

– Ты действительно видел? – сказала Лариса. – Или это твоя фантазия из тех, что ты рассказываешь Людочке?

– Что-то он видел наверняка, – вместо меня ответил Юра. – Спектр засвечен, и на нем ярие полосы. Если яркость звезды за время экспозиции сильно возросла, то понятно, почему спектр плохо получился. Экспозиция оказалась слишком длительной. Конечно, если звезда действительно вспыхнула…

Юра вышел, а я остался.

– Иди отдохни, – сказала Лариса. – У тебя круги под глазами.

– Здесь тепло, – сообщил я.

Лариса посмотрела на меня удивленно.

– Костя, – сказала она, – что происходит? Эти твои фантазии…

– Давай-давай, – пробормотал я. – На меня скоро будут смотреть как на помешанного. Начни первая. Ты тоже не хочешь понять?

– Что понять, Костя?

– Что я не фантазирую. Ты знаешь меня не первый год – когда это я отличался буйным воображением? Помнишь, я писал тебе записки и не мог придумать слов покрасивее – фантазии не хватало. Я действительно вижу звезды так, будто они рядом. И планеты вижу. И то, что на планетах. Я видел, как взлетал звездолет, он был… как бы это сказать?

Я замолчал. «Черт, – подумал я, – почему, когда я рассказываю Людочке, нужные слова сами приходят в голову? Ага, вот оно. Жалость. Лариса меня жалеет – глаза у нее круглые, испуганные. Она не хочет, чтобы я рассказывал, как не хотят слушать бреда больного».

– Костя, – сказала Лариса. – Хочешь совет?

– Давай, – вяло согласился я. Пусть посоветует, а потом я спрошу совета у Юры, у Валеры, у Саморукова и даже у Абалакина. Соберу все советы и выброшу в овраг у Четырехметрового.

– Понимаешь, Костя… Я не знаю астрономии. И ты не знаешь. Ты просто хочешь необычного. Иначе не ушел бы с завода, верно? Но ты неправильно начал. Ты еще не знаешь, что это такое, когда Саморуков недоволен. Он не простит, если ты не будешь поступать так, как ему нужно.

Я разозлился. Наверное, оттого, что Лариса была права.

– А я хочу поступать так, как считаю нужным! Когда-то я сделал по-твоему и оставил тебя в покое. Лучше тебе от этого?

Я хлопнул дверью, побежал домой под дождем, дрожал от осенней сырости. Потом подумал, что в коттедже сейчас Валера с Юрой, и мне предстоит выдержать еще один наскок. Я повернулся и, скользя по хлюпавшей жидкой почве, побежал к телескопу. Вахтер дядя Коля посмотрел на меня удивленно, я ввалился в теплое помещение лаборатории спектрального анализа, содрал с себя мокрую куртку, бросил ее на батарею отопления. Посидел минут пять совершенно без мыслей – как чурбак, брошенный для просушки. Потом достал с полки том «Оптики и спектрального анализа» и раскрыл на первой странице.

Я не люблю праздничные вечера. На них обычно говорят не о том, о чем хочется, а о том, что приличествует случаю. Праздничный вечер был назначен на пятое ноября, потому что шестого автобус увозил людей в город отдыхать.

Мы поднялись с Людочкой в актовый зал, разглядывая намалеванные на стенах точки-звезды. Звезд было неумеренное количество – коридор стал похож на планетарий.

Я поискал глазами Ларису – она была сегодня в красном платье и выделялась в толчее, как сигнал светофора. Ларисе было весело. Мы с Людочкой тихо сидели в уголке, улыбались друг другу – чувствовали себя заговорщиками, будто только нам было известно, что все звезды на стенах ненастоящие. Только мы и знали, какие они на самом деле.

Расталкивая абалакинских ребят, к нам пробился Юра. Он вручил Людочке шоколадку, сказал значительно.

– Пришли телеграммы Астросовета.

Что-то напряглось внутри. После вчерашнего разговора с шефом я думал только об этом, как о великом пришествии. Дождь все лил, только и оставалось – ждать информации извне.