Я вздрогнула, застыла на секунду и резко обернулась. Он стоял в дверях, сложив руки на груди и скептически меня рассматривая. На его лице так и читалось отвращение. Но промелькнуло кое-что еще, когда он прошелся скользким взглядом по моим ногам. Это злило, но я все же взяла себя в руки и не задала грубый вопрос, который так и вертелся на языке: «Какого черта ты здесь забыл?»

– Да, – ответила вместо того и протянула пачку. – Будешь?

Он раздраженно фыркнул, так ничего и не ответил. Думаю, это нет. Тогда почему он не уходит?

– Твоя комната по соседству, – подсказала я и кивнула на вторую дверь, которая тоже выходила на этот балкон.

Рома поступил ровно наоборот и подошел к перилам, облокотившись о них, точно, как и я, посмотрев при этом в небо.

– Вот уж не подумал бы, – заговорил он задумчиво. – Такая вся благоразумная, до тошнотиков милая кукла, и с сигаретой в зубах. Не вписывается в образ.

Я назло ему затянулась поглубже и выпустила дым.

Не хамить! Не хамить! Будь милой, Мила!

– У тебя образ гламурного наркомана с сомнительным прошлым, и сигареты в зубах тебе явно не хватает. Но ты не куришь. Видишь, мы оба ломаем стереотипы.

Я не смотрела на него. Но все равно краем глаза заметила, как он стиснул челюсти и медленно мотнул головой.

– Острый язычок, да? – спросил он со зловещими нотками. – Ну, это ненадолго, сестренка.

Последнее слово он особенно выделил, после чего выхватил мою сигарету, сломал ее и выбросил за балкон.

– Эй! – возмутилась я.

А он взял, отобрал всю пачку и засунул ее в карман своих джинс.

– Отдай! – потребовала я.

– Попробуй попросить вежливее, – издевательски протянул он и так улыбнулся, что мне захотелось выцарапать ему глаза. Как можно быть настолько привлекательным снаружи и таким противным внутри? У меня в голове не укладывалось! Пока я искала ответ на этот вопрос, Роман развернулся и направился в соседнюю комнату.

И вышел через секунду, смотря на меня волком. Вот тут уж я не смогла скрыть победной и немного издевательской улыбки.

– Она розовая, – выдал Рома, как какой-то смертельный приговор.

Я лишь развела руками.

– Какая есть.

– Розовая для девчонок, – решил он. – Тебе она подойдет больше.

– Я уже выбрала эту, – напомнила я, кивнув на свою дверь. И плевать, что часть моих вещей все еще была в коробках. Назло ему я распакую их сегодня же.

– Ну, никогда не поздно переехать, – упрямо настоял он. Что ж, я тоже могла быть задницей. Легко!

– А ты попробуй попросить вежливее! – произнесла я его же словами. И даже успела пожалеть об этом спустя мгновение. Что-то такое в лице Ромы промелькнуло, заставляющее меня внутренне сжаться и отступить на шаг.

«Это война!» – читалось в его глазах. Мне казалось, он прямо сейчас в красках представляет то, как делает мне больно. Но при этом внешне он оставался каменным, напряженным и стопроцентно злым.

– Родители попросили позвать тебя, – произнес он отстраненно, будто не со мной разговаривал, а со стенкой. – На десерт.

Что-то мне подсказывало, что даже если он перевел тему, вовсе не значит, что принял все как есть. Но прямо сейчас мне хотелось лишь сбежать от него. Потому я примирительно кивнула и сообщила:

– Хорошо, я сейчас спущусь, только переоденусь.

– Зачем? – спросил он и сделал угрожающий шаг от двери розовой комнаты. И мне опять захотелось отступить, но вместо этого я намертво вцепилась в перила. Рома это заметил и насмешливо фыркнул, встав напротив. Он был выше меня почти на голову. И когда стоял так близко, мне казалось, он заслонял собой весь мир. Это было неуютно. Наверное, поэтому я отвлекалась на странную мысль, что он приятно пахнет. Я отметила это, еще когда он разыгрывал комедию с обнимашками. Но тогда эту мысль затмили его слова. А сейчас я просто ждала, когда он уйдет. – Платье было даже короче, чем эта убогая футболка на тебе. Все, что хотела, ты уже показала. Ни капли для фантазии не осталось.