Мы с Тоськой прошли в гостиную. Ковер был не такой уж и большой, я напрасно опасался, что в просторных комнатах Карабасихи на полу лежат пятиметровые ковры-самолеты.

– Гарик, пылесосить будешь ты, – предупредила Тоська.

– Без проблем.

– Я пыль с полок протру. Блин, только вчера протирала, уже все в пыли. Это из-за Мишеля. Носиться по квартире как угорелый.

Мишель нарисовался в гостиной, когда я с интересом рассматривал рамки с фотографиями на журнальном столике. Сверкнув зелеными глазами, кот подошел ко мне и мяукнул. Я видел его исключительно на улице, в домашней обстановке он показался мне намного толще.

– Тебя не перекармливают?

– Его откармливают на убой, – сказала Тоська.

– Тось, не пойму, это Карабасиха что ли? – я взял серебристую рамку в руки, внимательно вглядываясь в черно-белую фотографию.

– Угадал.

– А почему она в балетной пачке?

– Гарик, ты с луны свалился? Карабасиха-Барабасиха – балерина.

– Вау!

– Когда вышла на пенсию, стала педагогом. Но сейчас уже не преподает.

– Я слышал, балерины рано уходят на пенсию.

– Лет в тридцать пять.

– А сколько лет Карабасихе?

– Этого никто не знает, – расхохоталась Тоська. – Судя по фотографиям – много.

Мишель прыгнул на диван. Тоська его согнала.

– Брысь! Подстричь тебя надо, чтобы ты лысый был.

– Антонина, ты ругаешься на Мишеля? – послышался голос Карабасихи.

– Нет, Маргарита Андреевна, вам послышалось.

– Помни, у Мишеля тонкая душевная организация, на него нельзя поднимать голос.

– Я помню, Маргарита Андреевна, – Тоська показала Мишелю кулак. – Иди отсюда со своей организацией, не видишь, убираемся.

Кот задрал хвост и вышел. Я продолжал смотреть фотографии. Значит, Карабасиха бывшая балерина. Это многое объясняет. Во всяком случае, теперь понятно, почему она всегда держит спину и ходит так, словно копье проглотила. Я не раз слышал от соседей, что у Маргариты Андреевны царственная осанка, но почему-то никто из них не упоминал про балет.

– Гарик, ты не забыл, зачем сюда пришел? – прикрикнула Тоська. – Бери пылесос.

– Где он?

– В коридоре стоит.

В коридоре пылесоса не было. Я заглянул в соседнюю комнату. Нет, не искал там пылесос, просто из любопытства. Мебель в квартире Маргариты Андреевны была сплошь антикварной, полки заставлены дорогими статуэтками и старинными подсвечниками, с потолков свисали бронзовые люстры с хрустальными подвесками. Осмотревшись, я прошел в другую комнату, оттуда зарулил в третью.

В коридоре столкнулся с Тоськой.

– Где ты шляешься?

– Пылесоса нигде нет.

– Глаза раскрой. Давай, иди, не прохлаждайся, а то Карабасиха развопится. Кстати, где она?

– Не знаю.

Тоська насторожилась.

– Неужели опять? – прошептала она.

– Ты о чем?

– Тихо, Гарик. Маргарита Андреевна, – громко крикнула Тоська.

В ответ – ни звука.

– Маргарита Андреевна, где вы?

– Тось, что ты делаешь?

– Сейчас узнаешь.

Тоська прошлась по всем помещениям в квартире и подошла ко мне с растерянным выражением лица.

– Снова испарилась. Уже не раз такое происходило. Карабасиха пропадает в собственной квартире.

– Не гони, Тось.

– А где она, по-твоему? Три минуты назад она с нами разговаривала, теперь ее нет.

– Вдруг вышла?

– Дверь не хлопала.

– Мы могли не услышать.

– Нет, Гарик, здесь дела похлеще творятся.

– Куда ты клонишь?

– Мне кажется, – Тоська отвела меня в угол и понизила голос до шепота. – Карабасиха-Барабасиха занимается колдовством.

Мне сделалось смешно.

– Что смешного?

– Твои слова.

– Не веришь?

– Нет.

– Просто ты здесь впервые, а я уже давно.

– Тось, меньше надо ужасы смотреть.

– Не уподобляйся Виолке.

В коридор выбежал Мишель.

– Кис-кис-кис, – позвал я. – Где твоя хозяйка?