А логотип, между прочим, придумал он сам много лет назад. Это был логотип «Марки». Но Весте он об этом, разумеется, говорить не стал.

Вместо этого взял вправо, а вскоре припарковался.

Решил так: если Веста нуждалась в помощи, то это был очень странный способ о ней попросить. Наверное, она привыкла, что ей всё доставалось на блюдечке с голубой каемочкой, судя по одежде, но с Максом такой номер не пройдет.

— Выходите. — И кивнул на дверь.

3. Глава 3

Веста в отчаянии наматывала круги по своей небольшой двухкомнатной квартире.

Представить только — сообщить куче гостей о том, что свадьбы не будет!

Такая подготовка: заказанный ресторан, музыка, цветы, развлечения, еда и прочее и прочее — и всё коту под хвост.

Ну как в глаза смотреть людям и что говорить? В том, что будут шушукаться за спиной, Веста не сомневалась. И никак не могла решить, что хуже: жалость окружающих или их же осуждение — билась-билась за жениха, да так и не добилась. Видать, с изъяном невеста-то...

Каждый раз, когда представляла толпу, которая тыкала в нее пальцами, ей хотелось забиться в уголок и закрыть голову руками. Или подняться и бежать. Бежать куда глаза глядят, лишь бы не чувствовать затылком всех этих взглядов.

А ведь сообщить всем об отмене свадьбы придется! Прожить всю жизнь с человеком, который ни в грош тебя не ставит, она не собиралась. Да, сердце кровоточило, сжималось до боли в ребрах, иногда грозило разлететься на осколки, но это всё ничего... Переплачет, перестрадает, переживет.

Ведь переживет?

Где-то Веста читала, что на это нужна половина времени, которое люди провели вместе. Только вот как считать — с момента, когда Прохор сделал предложение? Или с того дня, когда влюбилась в красивого мальчишку? Веста вздрогнула и передернула плечами — это ж сколько ей тогда страдать? Более пяти лет? Ну нет!

Прохор этого точно не заслужил. Она справится. Со всем справится.

Вон, сегодня уже начала. Пережила то, что ее высадил из машины таксист, точнее не таксист, и как на нее смотрели окружающие. Веста вспоминала эту ужасную сцену, и вина вместе со стыдом вгрызались в нее с удвоенной силой. Это ж надо было наговорить незнакомому человеку всё то, что она наговорила! Впрочем, он тоже хорош. Но не завез никуда, на центральной улице высадил, и на том спасибо.

Она села на пол в зале, на большой мягкий ковер, и снова расплакалась. Мозг услужливо подсовывал то счастливые сцены с Прохором, то те, где были намеки на притворство жениха, то сцену телефонного разговора.

А самое ужасное — что приходилось это всё носить в себе. Танька, лучшая подруга, попала в больницу. Ей недавно сделали операцию, поэтому тревожить ее Веста не решилась.

Лаура не брала трубку — отдыхала на очередном курорте. Список близких подруг на этом подошел к концу.

Конечно, был еще отец. К нему-то Веста и собиралась наведаться. Он точно подскажет, что делать, утешит. Эта мысль и грела несчастную невесту.

Она вздохнула: телефон разрывался. Гадать, кто звонил, было не нужно. Прохор собственной персоной. Но ответить не могла. Во-первых, не знала что сказать, а во-вторых, боялась, что разревется и станет в его глазах еще более жалкой.

Раздался звонок в дверь. Веста встрепенулась — она никого не ждала, но встала и поплелась к двери. Заглянула в глазок и охнула. Тут же отпрянула, прикрыв рот ладонью.

— Сладенькая, открой дверь, я знаю, что ты там!

Прохор. Да еще и сердитый, похоже. Брови сдвинуты, губы поджаты.

Веста недоумевала: предатель же он. Отчего тогда злится?

Она протянула руку к дверному замку, да так и застыла. Сердечко хотело верить, ждало, что жених вот-вот скажет что-то, и все страхи и опасения развеются, словно дым от костра на ветру. Но разум твердил: дурочка, даже не вздумай слушать его, а если уж решишься, так хоть вилку захвати с кухни!