Кан ерзал в кресле пилота, закрывал глаза, мысленно считая звезды, мерял шагами кабину и, припадая лбом в холодной обшивке, наблюдал, как тепло его тела мелкими каплями оседает на супер-гладком материале. И чем ближе к Саабу он подлетал, тем меньше терпения в нем оставалось.

Раньше он никогда бы не подумал, что какая-то чужеземка смогла бы довести его до такого состояния. И ни за что не поверил бы тому, что один только ее аромат въестся под кожу так глубоко, что без него мир станет казаться блеклым и унылым. А ведь он ее совершенно не знает. Ничего, кроме сухой выжимки из досье. Но нечто общее между ними все же было ­– неудержимая страсть к небу! И это давало надежду верить, что все не так безнадежно. Оставалось получить подтверждение у жреца, тогда и вовсе можно будет со спокойной совестью отдаться порыву души, забрать девчонку себе, и любить, пока вечность не разлучит их.

О прибытии Кана не знал никто. Чего уж! Несколько часов назад он и сам не думал, что примчит на родную планету. Но желание разобраться в случившейся с ним странности, не давало спокойно жить дальше. К тому же, если Оля станет чужой женой, Кан, как бы трудно ни было с этим смириться, ни за что не позволит себе влезть в их отношения. Пусть девушка и не горела желанием выйти замуж. Земные женщины Кану вообще казались странными и нелогичными. Говорят «нет», имея в виду «да, но позже», и попробуй их пойми…Так может и с бракосочетанием та же история, своего рода ритуал, любовная игра? И на самом деле, Оля вовсе не против…

Чтобы не привлекать внимания, Кан пересел с адмиральской виманы на легкий корабль и уже в нем спустился в ущелье, где находилась пещера Шемая.

Сухой, с сероватого цвета кожей старик, показался у входа в свой каменный дом, будто знал о прибытии гостей. Хотя, этот знал все…

Не дожидаясь, когда гость поднимется по отвесной скале к его келье, жрец кивнул головой, призывая следовать за ним, и исчез во тьме.

Поправив гловелетты, Кан зачерпнул в ладонь каменной пыли, растер ее по изношенной коже перчаток, припудрил кончики пальцев и, откинув назад длинные волосы, посмотрел наверх. Скала резной кромкой нависала над мужчиной, скрывая за собой белое небо. Кан дунул на ладони и легкое облачко пыли медленно опустилось вниз, частично оседая на его потертых штанах, которые и без того выглядели откровенным старьем.

Легко подпрыгнув, будто не было в нем веса гиганта, Кан легко подтянулся на руках, нашел выступы, чтобы опереться ногами, и, перераспределив вес тела, точно муравей, легко взобрался наверх, прямо к жилищу Шемая.

Теплый воздух и горьковатый аромат курительных трав, привычно обдали лицо, зазывая внутрь. Кан прошел по узкому ходу, местами поворачиваясь боком, иначе его широкие плечи царапали острые камни, торчащие по сторонам. Чем дальше он погружался в нутро священной горы, тем более душным становился воздух. От насыщенного запаха даже у него, привыкшего ко всякому, и даже к газовым атакам, кружилась голова, а кожа на теле покрывалась испариной.

Жрец, живущий в полутьме, освещенной единственным костром, сидел на берегу божественной реки, что тысячи лет неспешно несла свои воды сквозь гору. Голубоватый пар клубился над нею, изредка окрашиваясь в оранжевый от всполохов огня. И в эти мгновения, сами боги показывали будущее, которое мог прочесть лишь избранный. И он читал, не обращая на гостя никакого внимания.

— Я нашел свою женщину, — чуть хрипловатый голос Кана нарушил тишину пещеры, напоминая о том, что разговоры здесь мало уместны. И Шемай, будто сроднившись с этим местом, потерял дар речи и тоже молчал.