Возможно, мама права и здесь мне будет лучше? Может быть…
Глава 5
Когда твой день расписан по минутам, время летит незаметно. Я не скажу, что мне здесь плохо, но и особой радости, я тоже не испытываю. Хотя, мама была права. Мне была необходима смена обстановки, чтобы оградить себя от постоянных упреков отца. Здесь хотя бы никто не поднимает на меня руку и не напоминает о случившемся, вскрывая мои душевные раны.
Сегодня среда. С минуты на минуту должна появиться Тамара Николаевна. Я бегаю за Линой по всей квартире, умоляя ее позавтракать. Никак не могу найти к девчонке подход. Она маленькая вредная хитрюга. А я никогда не имела опыта общения с детьми, и как найти с ней общий язык, понятия не имею. Когда ее мамы нет дома этот ребенок становится совершенно неуправляем, она так выносит мозг своими капризами, и через край бурной активностью в течение дня, что к вечеру я валюсь с ног. Я, возможно, поблагодарила бы ее за это, если от этого мои кошмары прекратились. Но, увы, они до сих пор мучают меня по ночам, несмотря на то, что к вечеру я выжата, как лимон.
– Какая же ты вредина. Не хочешь, ходи голодная, – говорю я и иду на кухню, оставляя попытки накормить сестренку.
Беру телефон и включаю радио. По комнате разлетается приятный голос Ирины Дубцовой. Прислоняюсь к столешнице и прислушиваюсь к словам песни:
«Счастье сшито белой ниткой.
Даже не раскроено, и как его носить?
Пропустите к истине без очереди.
Очень, очень я хочу спросить
Как ты могла, Люба‒Любовь?
Где ты была? Надя‒Надежда?
Вера не верю, все ты врала.
Ира борись, Ире не в первой…»
Мое счастье было сшито невидимой нитью, и оно затрещало по швам, как только я попыталась его примерить. А было ли вообще это «счастье» у меня?
Звонок в дверь. Бросаю телефон на стол и бегу открывать.
– Здравствуйте, – приветствую Тамару Николаевну.
– Доброе утро, – в ее тоне не прослеживается доброжелательности.
Оглядывается по сторонам. Качает головой.
– Ух, уж эта нынешняя молодежь. Что за дрянь вы слушаете? Тьфу… – ворчит себе под нос Тамара Николаевна и проходит в гостиную.
Бегу на кухню, чтобы выключить радио. Дубцова уже сменилась Miagi & Эндшпилем.
Вздыхаю и нажимаю стоп. Эта женщина даже не пытается скрыть своего отношения ко мне. Пора бы уже привыкнуть к такой реакции людей, но… это сложно. Больно. В такие моменты мне кажется, что весь мир обернулся против меня.
Устало вздыхаю.
– Уже одиннадцать, а ребенок еще не завтракал?!
Вздрагиваю от пронзительного голоса Тамары Николаевны. Окидывает меня гневным взглядом.
– И о чем только думала Татьяна, оставляя ребенка на легкомысленную девицу, – произносит она, словно меня нет в этой комнате.
Пока я соображаю, что ей ответить, она выходит из кухни. Сжимаю кулаки.
Неужели тетя рассказала ей обо мне? От обиды к глазам подступают слезы.
– Вот тебе и смена обстановки, – произношу шепотом сама себе, тяжело вздыхая.
Как же я устала от своего прошлого. Прошлое…. оно преследует меня. Напоминает о себе, каждый раз разрывая мою душу на части. Я хочу, очень хочу все забыть, вычеркнуть, стереть все воспоминания о нем из своей памяти. Сколько еще должно пройти времени, чтобы избавиться от душевных мук? И хотя я понимаю, что это невозможно, от этого нисколько не легче. Слеза скатывается по щеке, и я быстро ее смахиваю. Сколько уже выплакано слез… Сколько муки. Зачем… Зачем меня спасли? В груди жжет только от одной этой мысли. Хочется выть. Зажмуриваю глаза. К горлу подступает комок. По щекам непроизвольно льются слезы. Слышу приближение шагов, отворачиваюсь к окну и вытираю лицо. На кухне появляются Лина и Тамара Николаевна. К моему удивлению сестренка, как прилежная девочка, садится за стол и ждет завтрака. Почему она не может так себя вести со мной? Почему других она слушается, а меня нет? Меня охватывает злость. Я поспешно выхожу из комнаты.