– Не стоит благодарности. Вы же знаете, как я привыкла к Линочке за эти три года.

– Ну, вы же будете к нам приходить два раза в неделю. Поэтому не будем прощаться.

– Да, конечно, всего хорошего. Я приду в среду.

– До свидания, – говорю я.

Женщина бросает на меня оценивающий взгляд и выходит из квартиры.

– Голодна? – шепотом спрашивает Таня.

– Нет.

– Тогда идем, я покажу твою комнату, а потом ты быстро в душ и спать. Потому что завтра подъем в шесть.

Послушно киваю.

Комната, в которую я захожу, кардинально отличается от той, что была у меня в нашем доме. Это словно противопоставление двух эпох: советский период с его однотипной и долговечной мебелью и современностью, в данном случае в стиле модерн. Сочетание желтого и фиолетового цветов в разных оттенках, начиная от стен и заканчивая подушками, придают комнате свежесть.

– Я вижу, тебе нравится? – говорит Таня.

– Очень.

Мне действительно нравится все в этой комнате: декоративные подушки; двуспальная кровать; длинная тумба напротив кровати и небольшая у окна; торшер; маленькое белое кресло и шкаф с зеркальными дверями. Взгляд падает на стену над кроватью.

«Lifeisgood», – читаюя.

В любой другой момент я бы поспорила, но только не сейчас, когда нахожусь в этой красивой комнате, наполненной запахом морского бриза. В эту секунду мне действительно хочется верить, что жизнь хороша, пусть даже и на мгновение.

– Ты звонила Свете? – спрашивает тетя.

– Нет.

– Почему?

Отвожу взгляд от потолка, на котором висят три люстры геометрической формы.

– У меня нет телефона.

– Держи, завтра поищу свой старый. Ты всегда должна быть на связи, чтобы я была спокойна за Лину. Беру в руки айфон и набираю номер мамы. Мой телефон забрал отец, как только я вернулась домой. Год я ни с кем не общалась по сотовой связи. Даже как-то непривычно слышать длинные гудки.

– Алло, – от тихого голоса мамы щемит в груди.

– Мама, это я.

– Маша, слава Богу, ты доехала. Все хорошо?

– Да, не переживай. У тебя все в порядке?

– Обо мне не думай. Береги себя и знай, что все мы имеем право на счастье.

– Мам…

– Я люблю тебя, доченька.

– И я тебя, мама, – и снова эта тоска, подкрадывающиеся близко к сердцу.

– Тане привет. Отдыхай после дороги. Я позвоню на днях.

– Пока, мам, целую, – короткие гудки разрывают мне душу.

Таня показывает мне ванную комнату и уходит спать. Встаю под душ и прикладываю руку к небольшому шраму внизу живота. Слезы стекают по щекам и тут же смываются струями горячей водой. Мне стыдно, больно, обидно. И, самое главное, я плачу оттого, что во мне зародилось маленькое зернышко надежды на счастья. Но имею ли я право на это, после всего что натворила?

Глава 3

Липкая паутина стягивает мое тело. Я пытаюсь вырваться . Но она еще сильнее сжимает меня своими цепкими путами. Мне тяжело дышать. Хватаю ртом воздух. Пытаюсь закричать, позвать на помощь, но вместо слов из меня вырываются мучительные стоны. Собравшись с силами, предпринимаю последнюю попытку освободиться. Дергаю вязкую сеть, паутина разрывается – и я падаю в бездну с истошным криком.

От яркого света зажмуриваю глаза.

–Что случилось? Ты так кричала! – тетя подходит к моей кровати.

– Кошмар приснился, – один и тот же сон на протяжении долгого времени.

– И часто тебя мучают кошмары? -Таня хмурит брови.

Не проснувшись до конца, я молча выбираюсь из кровати. Ни с кем, кроме мамы и психолога, я свои сны не обсуждала. Знаю, что Тане известна моя история, но что конкретно она об этом думает – я не знаю. Достою сухую футболку из шкафа.

– Я задала тебе вопрос, – ее голос звучит требовательно.

– Год, – тихо отвечаю, переодеваясь. Мокрую от пота пижаму кидаю на пол.