– А именно?

– Полагаю, в первую очередь надо подыскать таких же союзников против Орды. Разумеется, тоже из числа соседей. Ну-ка, угадай с трех раз кого я присмотрел?

– Гедимина привлечь? Не рискнет. Или ты на крестоносцев глаз положил?

– Даже если крокодил нацелился сожрать твоего врага, не спеши считать его своим другом и протягивать ему руку, – усмехнулся Улан. – И если воюешь с чертом, все равно нельзя заключать союз с дьяволом.

– Согласен, к черту гнилую гейвропу с их НАТОвцами. Но тогда кто? – но Улан молчал и Сангре предположил: – Неужто галицко-волынские князья? Или поляки с венграми?

– Сам же сказал: к черту гнилую европу, – напомнил Буланов. – И я с тобой абсолютно согласен. В экономическом смысле она – барахло, учитывая, что у нас есть Урал, а в нравственном – смердящая помойка – вспомни тех же инквизиторов. Так на фига нам лишняя выгребная яма, да еще такая огромная? Разве что качать из нее деньги, которые не пахнут, но и только. Зато Азия… Есть ныне на юге такое государство ильханов, – начал он, но, натолкнувшись на непонимающий взгляд Петра, предложил: – Вначале немного истории.

– Но только коротенько, – предупредил тот. – Не растекайся мыслию по древу, даже если под ним сидел Будда.

Улан кивнул и потер лоб:

– Как бы тебе попроще растолковать.

– Сам тупой, – обиженно огрызнулся Сангре, но рассказ друга слушал внимательно. Согласно его слов получалось следующее.

Когда монголы были едины, они ходили завоевывать многие страны. И если земли к северо-западу, включая Русь, отошли детям старшего сына Чингисхана Джучи, то вся Азия к юго-западу, включая нынешний Ирак вместе с Багдадом, Иран и Закавказье, досталась Хулагу, сыну младшего брата Джучи. Потомки Хулагу там правят до сих пор.

– Вот оно-то и есть государство ильханов, – подвел черту под своей исторической справкой Улан. – Но в завоевательном походе войск сыновей Тулуя принимали участие и тумены Батыя, а потому его наследники до сих пор считают, что им в качестве доли от добычи принадлежит часть Закавказья, с чем Хулагу не согласился. За эти земли две орды грызутся меж собой до сих пор, причем вражда застарелая, длится лет пятьдесят, не меньше, со времен правления брата Батыя Берке.

– И к чему твоя прелюдия?

– Сейчас узнаешь. Один из купцов из тех краев как-то вскользь обмолвился, что совсем недавно у них скончался падишах, как теперь себя именуют иль-ханы. Недавно по меркам средневековья, – пояснил Улан, – то есть в декабре позапрошлого года. Словом, теперь там у власти Абу-Сеид – сынишка предыдущего правителя, и притом весьма юный. Он стал падишахом, когда ему еще не было и двенадцати. Так вот когда купец это рассказывал, мне вдруг припомнилось кое-что из прочитанного. Короче, этой осенью Узбек вновь затеет поход в Закавказье. Как я теперь понимаю, он, скорее всего, решил воспользоваться сменой власти. Юность нового правителя – весьма подходящий момент дабы оттяпать спорные земли.

– А ты не мог ошибиться насчет похода? – усомнился Сангре.

Улан мотнул головой.

– Это абсолютно точно. А в качестве доказательства скажу, что сама казнь тверского князя…

– Которой быть не должно, – перебил Петр.

– Я имею ввиду официальную историю, – поправился Буланов. – Так вот его казнь произошла в районе Северного Кавказа, то есть Узбек, выдвинувшись в поход против своих южных соседей, вез Михаила Ярославича с собой и умертвил аж возле Терека. Ну и сразу после этого пошел на Дербент и дальше.

– И чем закончится его увлекательный туристический вояж?

– Как и предыдущие попытки ордынских ханов до него, – пожал плечами Улан. – На первых порах победы, а затем, когда эмир Чопан – он в тех краях за главного – стянет все свои силы, Узбек, находясь где-то возле реки Куры, не принимая боя, скомандует отступление.