– Вот и чудно, – улыбнулся офицер милиции и посмотрел на утренний белый снег, припорошивший всё вокруг, – пойдём, Пётр, домой, заждались тебя уже.

Выйдя из избушки, они опешили: к ним, не торопясь, подходили четыре волка, скалясь в своих беспощадных улыбках.

Мальчик Петя не выдержал и испуганно заплакал.

– Не бойся, Петя, я с тобой, – закрыл его своим телом участковый и пожалел, что не взял в отделе пистолет, торопился очень.

К Светлову подошёл вожак стаи и посмотрел ему прямо в глаза.

Андрей неожиданно для себя кротко и как-то с любовью посмотрел на матёрого волка и протянул ему руку: – Не бойся, серый, никто тебя не обидит.

Внезапно, подойдя к Светлову ещё ближе, волк доверчиво, как большой мохнатый щенок, лёг у его ног и умиротворённо закрыл глаза. Волчий голодный блеск потух в его глазах.

Ласково поглаживая матёрого волка по голове, Андрей сказал ему с любовью: – А теперь мы пойдём, серый, домой нам пора… Ты тоже беги по своим делам…

Словно бы послушавшись Светлова, вожак стаи вскочил и, взглянув на лейтенанта преданным собачьим взглядом, махнув хвостом, побежал в сторону леса, уводя за собой всю свою стаю.

– Ну, вот видишь, всё как хорошо, – ободряюще посмотрел на Петю Светлов, – пойдём домой, заждались нас уже.

Да, вернувшись в город и не встретив даже признаков поисково-спасательной операции, отведя мальца домой, впоследствии немало услышал Светлов в свой адрес гневных эпитетов и выражений.

– Ну ты и дурак, – сердито выговаривала ему жена, – я же беспокоилась за тебя, а если бы что случилось?!

– Наказать тебя надо! – кипел от злости начальник РОВД, грозно смотря на лейтенанта. – Из-за тебя отдел по тревоге подняли: где наш герой, а нет его!

Ничего не отвечал на это Светлов, а только виновато улыбался в ответ, да и что скажешь людям, не желающим понимать тебя!

По весне опять-таки досталось лейтенанту! Ничто, ну абсолютно ничто не предвещало никакой беды.

Участковый Светлов как обычно заступил на праздничное дежурство по охране правопорядка 9 Мая. Как всегда, патрулируя по своему участку, видя проходящего мимо него ветерана, лейтенант привычно отдавал воинское приветствие герою войны и труда. Так бы и прошла смена лейтенанта Светлова, тихо и незаметно, но на свою беду уже под вечер услышал наш участковый какой-то шум в городском парке.

Пройдя туда, Светлов увидел крайне неприглядную картину: трое подвыпивших юнцов лет так двадцати издевались над ветераном войны. Сорвав с его парадного офицерского кителя боевые ордена и медали, молодые подонки, смеясь, заставляли ветерана вскидывать руку в фашистском приветствии.

– Отдайте, отдайте награды, – плакал ветеран в свой праздник, – я за вас когда-то кровь свою проливал!

– За нас не надо! – смеялись пьяные негодяи. – Хочешь свои побрякушки обратно, кричи, деда, «хайль» и руку вскидывай!

В глазах у Светлова помутнело.

Не помня себя, он подскочил к старшему из подонков и влепил ему от всей души звонкую пощёчину: – Не сметь! Не сметь, гадьё, над ветераном войны издеваться!

Каким-то образом в руках у милиционера блеснул воронёной сталью табельный пистолет.

– Ну, мрази! – холодно и презрительно скомандовал лейтенант. – На колени перед фронтовиком и просить прощения у него, живо!

Смотря на пляшущий в руках милиционера «Макаров», шпана нехотя встала на колени.

Заводила, размазывая пьяные слёзы по щекам, запричитал: – Извини нас, деда, больше не будем!

Светлов с сочувствием посмотрел на ветерана: – Заявление писать будете?

– Нет, нет, – как-то испуганно и одновременно благодарно посмотрел на него фронтовик, – чего уж теперь… жаль дураков, молодые, посадят ещё, не дай бог! Как они не понимают… А тебе спасибо, лейтенант, выручил ты меня.