Они еле слышно тикали. Время действительно шло.

По правде говоря, Реутов уже почти не сомневался в том, что его предложение будет принято, хотя, не подавая виду, продолжал хмуриться, преувеличенно играя бровями.

Тики-так, тики-так…

Настоящий спецназовец никогда не променяет службу отечеству на синекуру в охранном агентстве или карьеру киллера-одиночки. Так уж учили их всех родину любить – и мытьем, и катаньем. Кто не выучился, тот давно к иным хозяевам перебежал, с виду благополучным, гниловатым внутри. Хват же явно не принадлежал ни к лакейской породе телохранителей, ни к волчьей разновидности людей, совершающих заказные преступления. Для таких, как Михаил Хват, чувство долга что-то вроде неразменной монеты: сколько долг ни выплачивай – все равно на потом столько же останется. Правильный мужик. Значит, и выбор сделает правильный. Лишь бы прошлые обиды не заглушили в нем голос совести.

Тики-так, тики-так…

Хват притворялся, что разглядывает вензеля на пивном бокале, а сам краешком глаза наблюдал за Реутовым. Вот же змей-искуситель! Знает, как правильно делать предложение, от которого невозможно отказаться. Не ахти какой стрелок, но командир идеальный – без тени высокомерия, тонко чувствующий разницу между доверительным отношением и панибратством, обладающий чувством юмора, энергичный, принципиальный. С виду полковник производил впечатление человека сильного, независимого, но излишне простоватого, даже недалекого, что было лишь обманчивой маской. Когда понадобится действовать, такой мужик начнет действовать, да так лихо, что молодые-зеленые будут только диву даваться. Еще бы! Полковник спецназа это вам не штабной герой, для которого в генеральский писсуар помочиться – уже подвиг из подвигов, о котором будет неоднократно поведано детям и внукам. Наверняка проще перечислить горячие точки, в которых Реутов воевал, чем те, где ему побывать не довелось. Но значит ли все это, что ему можно доверять?

Логика подсказывала: ни в коем случае. Интуиция твердила прямо противоположное.

Часы отсчитывали уже четвертую минуту.

– Сколько человек в вашей команде? – спросил Хват.

– Можешь считать, что двое, – ухмыльнулся Реутов. – Штатное расписание утверждено, но до полной укомплектации отдела еще далеко. Вот и получается, что есть пока ты да я, да мы с тобой. Я, умный, в кабинете, на дубовом паркете. Ты, дурак, на передовой, рискуя головой. Слыхал такую присказку?

– Не заговаривайте мне зубы, товарищ полковник. Речь шла об антитеррористической операции. Это что же получается? В ней только вы и я задействованы?

Лицо Реутова сделалось жестким:

– Нет. Но в подробности тебя посвящать не имею права, покуда ты сугубо штатским человеком остаешься. Скажу одно: если ты согласишься, то тебе предстоит сольная партия.

– Лебединая песня? – мрачно пошутил Хват.

– Ария под названием «И один в поле воин». Думаю, у тебя получится.

– На мне, что ли, белый свет клином сошелся?

– Можно сказать, что так оно и есть, – кивнул Реутов. – Спецназовцев старой закалки сейчас в управлении раз-два, и обчелся, а молодняк, сам знаешь, только гвозди лбами заколачивать способен да кавказским басурманам хребты ломать. Выучка теперь не та, одно название. Вот ты – совсем другое дело. Того здоровяка, который гвоздь в стену вгонит, сумеешь убедить его же и вытащить. Собственной задницей. – Реутов коротко хохотнул. – Короче, на тебя надежда. Решай, ветеран. Четыре минуты осталось.

– Сдается мне, что моих ровесников в ГРУ и без меня хватает, – поморщился Хват, который терпеть не мог комплиментов любого рода.