– За что? – спросил боцман, обернувшись почти у дверей.

– За всё. – прохрипела Джульетта и снова закашлялась, прикрывая руками рот.

Даниил кивнул головой и вышел.

К утру стало лучше. После растирания спиртом грудной клетки, приступы сильного кашля прошли, но осиплость голоса ещё сохранялась. Она поласкала горло как можно чаще. Не хотелось чувствовать себя больной и беспомощной. Джульетта встала и побрела умываться.

Она остановилась возле шифоньера, разглядывая себя в зеркале в тельняшке и просматривая своё больное горло. Она поднесла к носу ворот тельняшки, понимая, что она всё провоняла спиртом. Она осмотрела каюту. Её вещей не было, ни сарафана и не бюстгальтера, что она сняла вчера вечером. Она зашла в туалет, но и там её вещей не было. Шариться в чужих вещах не хотелось, но и оставаться в влажной от пота тельняшке тоже.

Джульетта открыла дверцу у шкафа, потом другую. На плечиках висели белоснежные рубашки, синие, голубые, морские пиджаки, а на полочках лежали сложенные полосатые тельняшки. Она взяла одну с верхней полки и приложила к себе. Она была без рукавов что-то вроде майки.

– Не пойдёт. – проговорила она в слух. – Слишком большой вырез.

Свернув аккуратно, она положила на место. Достала другую тельняшку со второй полки. Это была такая же, что и на ней. Она помчалась в туалет. Протерев водой своё тело рукавом старой тельняшки, она одела чистую. Мокрую бросила в чёрный пакет стоящий в углу. Там тоже лежали какие-то вещи. Она закатала рукава у тельняшки и ещё несколько минут покрутилась возле зеркала. Она даже не подозревала, что полосатый синя-белый цвет ей так к лицу.

В двери постучались. Джульетта запрыгнула в кровать и укрылась одеялом. В каюту вошёл матрос. Он принёс термос с горячим чаем. Поздоровался, поставил на стол и забрал пустой.

– А где завтрак? – спросила Джульетта.

– А лежачих не кормят. – ответил матрос с серьёзным видом, но потом улыбнулся. – Это не я сказал, это кок сказал. Ему что-нибудь передать?

Джульетта покачала головой, узнав свои слова, которые она говорила относительно капитана.

– Будет завтрак, но позднее. Пока пей горячий чай. У нас не большие проблемы. – сказал матрос, подмигнул ей одним глазом и вышел из каюты.

Когда в двери снова постучали, то она решила, что это принесли завтрак, но она ошиблось.

– Извините за беспокойство. – проговорил матрос, заходя в каюту. – Я должен забрать грязные вещи и сменить постельное.

Он вытащил из чёрного мешка комплект постельного и положил на стул. Потом зашёл в туалет и забрал грязные вещи из мешка, переложил в свой. Джульетта встала с кровати. Он быстро снял простынь, наволочку с подушки. Пока он застилал кровать новым постельным бельём Джульетта спросила у него.

– А вы случайно мои вещи не видели?

– Видел. – ответил матрос.

– Принесите мне их.

– Ага, щас (сейчас)! Чтоб мне боцман руки оторвал. Он всем заявил, только кто к ним притронется, руки вырвет! Так что боцман их взял, боцман их и принесёт. – он сложил в мешок грязное постельное бельё, отдал честь и вышел из каюты.

После завтрака к ней зашёл Никифоров. Он вежливо поздоровался, расспросил о самочувствии, о наличии температуры, снова послушал дыхание через фонендоскоп, заглянул в горло.

– Хлористый тебе когда-нибудь ставили? – спросил он.

– А что это?

– Понятно. А кальций глюконат переносишь?

Она пожала плечами.

– Вы хотите мне поставить укол? – спросила она, догадавшись, к чему эти расспросы.

– А вы возражаете? В таком случаи я могу уйти. Выбирайте: либо мы делаем уколы и болеем три дня, либо полощем горло и болеем неделю.

Джульетта одобрительно кивнула головой, соглашаясь на уколы. Он стал что-то доставать из чемоданчика, одевать медицинские перчатки. Она следила за каждым его действием, сидя в кровати.