– Я бы очень хотела быть в такие минуты рядом и обнимать каждого из вас. Но, к сожалению или счастью, у каждого из нас своя семья, свои родители, своя отдельная жизнь. И справляться с трудностями мы должны сами. Так вы становитесь старше, сильнее… Родители должны помогать вам в этом, но, понимаете… иногда они сами очень слабы внутри. А как может тот, кто сам встать, простите за повтор, не может, другого поднять? Вот именно, никак. Потому сейчас им должны помочь мы. Но сразу скажу: не надейтесь, что они – хоп! – и изменятся, будто им ведро другой краски на голову вылили. Это, может, и хорошо… – Тут Лилит осеклась, услышав тихие одобрительные смешки, – кхм, в общем. Давайте им вместе прочитаем стихотворение? Нашла я тут недавно, оно несложное, учить немного, вы у меня точно справитесь. Называется, кстати, интересно: «Маме, которая ждёт малыша».
– Красиво!
– Оно такое… доброе.
– Интересное, – доносилось со всех сторон. И все эти возгласы были сказаны с улыбкой, за которой скрывался печальный взгляд.
– Но это совсем не про мою маму, – озвучил общую мысль Виктор, обычно весёлый мальчик с взъерошенными чёрными волосами и носом, испачканным краской. Ребята вокруг согласно закивали, а кто-то ещё сильнее притих и замолчал.
Лилит закусила губу и незаметно нахмурилась, отчего стала ещё больше похожа на разноцветного воронёнка. Да, нельзя забывать, что перед тобой дети. Они ещё не могут строить настолько косвенные и тонкие логические связи… Немного помолчав, Лилит сказала:
– Может, сейчас вам кажется, что это стихотворение не про вашу маму… но оно может быть про вас. Про тех вас, которые выросли и тоже ждут своих детей. Только в ваших силах все сделать по-другому: так, чтобы ваши дети приходили домой не в крики, а в песни, мультики и разговоры о том, куда пойти на выходные. Или о чем-то ещё, что важно…
Лилит посмотрела на ребят, давая им обдумать услышанное. Виктор и Марк, мальчик, чьи родитель ни разу не были на родительском собрании, улыбались, опустив глаза. Остальные смотрели кто на Лилит, кто на разноцветные пятна на стенах, мольберты и листы разнофактурной бумаги, кто друг на друга. Кажется, ни на одном уроке дети не выглядели настолько сосредоточенными и задумчивыми. Лилит продолжила:
– Так вот. Не унываем. И помним, что не наши родители определяют нашу жизнь, нашу семью и то, в кого мы вырастем. Родители нам только что-то дают: еду, дом, люлей… кхм. Да. Но не могут же они дать нам мужей, жен и характер?
– Это даже потрогать нельзя, – подхватил кто-то из ребят. – Ну жену наверно можно… но когда она будет.
– Вот-вот! Потому и дать нельзя. Только построить самим. А это стихотворение… читайте его себе. Себе будущим, взрослым. Чтобы не взрослеть в душнил… кхм, в тех, кому больно. Понимаете… ваши мамы и папы думают, что так показывают любовь. Через то, что ругаются, вечно просят не мешать и подождать, бьют, ещё что… это их язык такой. Просто представьте, что они иностранцы. А этот стих – это как будто вы их учите, как на вашем языке говорить.
– Что же это они, двоечники, получаются? – спросил Саша.
– Верно, – улыбнулась Лилит, – двоечники. Ну мы-то с вами знаем, что двоечников далеко не знания классными людьми делают, – Лилит чуть не ударила себя по губам. Но потом вспомнила, что она, вообще-то, учитель Творчества. А это вовсе никакой не учитель. Вот как творчеству можно научить? В нем можно только сопровождать. Значит, и душнить нечего. – Так вот. Учим стихотворение. Только Марианне Владимировне, если спросит, тсс! Это тайна.