И уже известно, что Даладье одобрит план и его реализация – дело самого ближайшего будущего.

Маршал Маннергейм

Вот та часть, которой собирался поделиться с офицерами главнокомандующий. К сожалению, он мог поделиться частью, а не целым. Еще одни приятные известия, поступившие сегодня утром, носили строго конфиденциальный характер и не подлежали разглашению. Сообщил их маршалу начальник финской разведки полковник Меландер, сведения пришли по его разведканалам. Но в их достоверности сомневаться не приходилось. Так вот, англичане и французы готовят бомбежки с воздуха советских нефтепромыслов с одновременным введением союзнического флота в Черное море и вторжением экспедиционного корпуса на Кавказ. Чем думают подтолкнуть Германию к вступлению в войну с Россией, а переговоры с Гитлером о совместных действиях против Сталина, которого боятся больше Адольфа, они начнут сразу после первых бомбежек нефтепромыслов. И тогда Сталину сразу станет не до Финляндии. Англичане с французами, просмаковал Маннергейм приятную мысль, собираются поторопиться, пока Сталин занят войной с Суоми, поглощен ею, она оттягивает его ресурсы.

Если бы маршалу сказали бы, что люди, которые нарушат англо-французские планы, находятся сейчас в колонне, остановленной взрывом моста на одной из лесных дорог, соединяющих русский тыл с передовой, стоят возле горящих автоцистерн, он бы только рассмеялся и с его прекрасным настроением ничего бы не случилось…

Лейтенант Перепелкин оказался старшим из оставшегося в живых комсостава пехотного батальона, направлявшегося на передовую. С ним сейчас и говорил капитан Шепелев. Они сидели на ящиках с консервами на обочине дороги неподалеку от одного из уцелевших грузовиков.

– Это уже хорошо, что все трактора целы. Цистерны спихнете на обочину. Туда же разбитые грузовики. Груз из них распределите по оставшимся машинам.

Капитан взглянул на догорающие автоцистерны, которые скоро превратятся в обугленные скелеты. Мимо них бойцы пронесли раненого, зажимавшего живот руками в вязаных перчатках. Перчатки были насквозь мокрые от крови.

– Дальше, товарищ лейтенант. Вы поедете старшим колонны.

Капитан прервался, потому что к ним бежал младший комвзвода, отправленный Шепелевым с поручением.

– Товарищ капитан, тот грузовик, в котором лыжи, сгорел, – молодого командира трясло, кадык ходил вверх-вниз, он тяжело проглотил слюну и продолжил. – Но я нашел другие. Они, наверное, не поместились, – он опять замолчал, тяжело вздохнув. – Тридцать пар. Сломанных много… Пули, осколки. Пар двадцать можно…

– Извините… – вдруг крикнул младший комвзвода, отбежал шага на два и его вырвало.

Капитан и лейтенант переглянулись. Понятно, что война вблизи оказалась не такой, какой казалась юноше на учебных занятиях. Оторванные ноги, вывалившиеся кишки, агония, крики, от которых закладывает уши – и это только по дороге на передовую.

– Танк доедет один, я решил, – сказал Шепелев лейтенанту. – Без лыж никто не пойдет. Все вернутся назад.

– Всего-то осталось…

– А вы пройдите, лейтенант! Зажмут вот также на дороге и куда денешься! Идти можно только лесом и только на лыжах. Хорошо, сколько-то лыж нашлось. Мне хватит.

– Идите, помогайте грузиться, – это капитан сказал оправившемуся от приступа рвоты и утирающему рукавицей рот младшему комвзвода.

– Вы продолжите путь? – с обреченностью спросил лейтенант, уже зная ответ. Блеснула в глазах Перепелкина надежда, когда услышал, что лыж почти не осталось, но вот она пропала. Теперь именно ему придется докладывать о гибели колонны. Именно ему придется привести в тыл искалеченные машины, а также погибших, раненых и уцелевших людей, а также недоставленные боеприпасы и провиант.