Я пока не знал, что делать с полученными деньгами и просто положил их в коробку из-под обуви, к остальным. Все равно, большинство интересующих меня вещей еще не изобрели. Каких-то особо ценных идей в голову не приходило, а связываться с малодоходной и хлопотной мелочевкой типа производства сладкой ваты не хотелось.

Когда я пришел в видеозал, там уже был Валерик, у которого, судя по горящим глазам и возбужденному виду, явно что-то случилось.

– Рассказывай уже… – сказал я.

– Короче, – сказал Валерик, – я тут разговаривал с пацанами, Антон и Пашка, у них видеосалоны на Пушкина и на Красноармейской. Знаешь таких?

– Шапочно знаю, – пожал плечами я. – И че рассказывают?

– Говорят, к ним приходили какие-то хмыри, от Седого. И сказали, чтобы с каждого салона по четыреста рублей платить. В месяц, прикинь! Вы, типа, по две штуки гребете, а пацаны голодные ходят. Рэкет! Слышал такое?

– Слышал… – усмехнулся я.

Слово «рэкет» только-только входило в обиход с легкой руки журналистов из «Крокодила», впервые в советской прессе обстоятельно и с подробностями написавших цикл статей о днепропетровских рэкетирах. Явление это только-только зарождалось, а представители его были очень голодными, жадными и скорыми на расправу. Само собой разумеется, что ни о каких «крышах» и речи быть не могло, что-то такое существовало на Кавказе, где тамошние теневые воротилы кооперировались с жуликами, примерно, как мы на старте своей карьеры с Сашей Щербатым. Но Саша, строго говоря, не был нашей «крышей». Уверен, что он бы оскорбился, если бы мы что-то подобное предложили. Мы просто давали ему небольшие суммы более-менее регулярно, и получали право обратиться по таким же «небольшим» вопросам. И вот, появились новые люди, которые требуют у коммерсантов деньги, но не за защиту, а за то, что сами их не тронут.

– Значит и к нам со дня на день придут, – сказал Валерик.

– Четыреста рублей… – сказал я задумчиво. – Деньги немалые. Ну и что, Антон с Пашкой собираются платить?

– А куда деваться, – нервно сказал Валерик. – Те жути нагнали – убьем, зарежем. Антон сунулся в ментовку, а те в лицо смеются – состава преступления нет, убьют, тогда и придете. Говорят, что если за разговоры сажать, то полгорода сажать нужно. Никаких нар не хватит.

– Ну это да, – согласился я. – Сотрудники правоохранительных органов, Валер, нашего брата недолюбливают. А чего, имеют основания.

– Так что делать будем? – спросил Валерик. – Сегодня их, завтра нас. Рано или поздно все равно придут. Скорее рано.

– Решать проблемы по мере их поступления, – сказал я. – Или у тебя конкретные предложения есть?

– Есть! – сказал Валерик и встал в боксерскую стойку. – Нужно идти в субботу и разбираться с той шпаной, что у Витька кассеты отняла. Они ж на Седого ссылались, помнишь? Что типа знают его. Вот если вывезем эту тему, покажем, что сила у нас есть, то никто не сунется никогда – сто процентов! А если так спустим, то решат, что мы заднюю дали и тогда… сам понимаешь.

– Гонишь, Валера, – я был настроен скептически. – На Дружбу идти? Их там выскочит человек двести. Всего вашего клуба боксерского не хватит, вместе с тренером.

– Управимся, – сказал Валерка загадочно. – Вот, гляди.

Он вытащил из пакета бумажный сверток и развернул. Ну конечно! Пистолет! «Макаров», прекрасно.

– Где взял? – быстро спросил я.

Валерка довольно усмехнулся.

– Знакомый один подогнал. И еще две обоймы! И недорого – три сотни. А вещь нужная!

– Нужная… – сказал я с досадой. – Ты, Валер, решил кого-то из шпаны замочить и на срок устроиться? Лично меня такое не устраивает. Вот совсем.