Бобров. Глупость! Зачем эти кривляния? Мы что, бобы? Или, может, нам придется самим же и отпускать?

Павленко. Я за то, чтобы в квартальном отчете стояли реальные цифры.

Бобров. Можно подумать, Игорь Петрович, что ты тут один честный, а мы все жулики и плавуны! Я что, для себя это делаю? Мне важно качество продукции, понимаешь? Качество продукции! Какой прок от нашей честности, если она оборачивается против нас? Нас же в райкоме за такие цифры поведут на танцы! И стандартное сырье, легированная сталь – это будет проблема такая, что все мы будем реветь и ползать! Будут показывать пальцем!

Головко. Ну а может, все-таки это не случайность?

Викторова. А что же?

Головко. Размороженная линия имела слишком третье, так сказать, задание. Напряжение сказывается на ящиках, и, естественно, расклин будет расти. Как и тон в видимом. Мы не сдержим через пару лет.

Бобров. Пара лет! До этого надо еще дожить.

Павленко. Предприятие доживет. А вот каким оно доживет – от нас с вами зависит.

Бобров (вздыхает). Товарищи, ну сколько можно? Сколько мы будем разводить демагогию? Это же не поле, в конце концов!

Павленко. Я считаю, что вопрос о линии нужно вывести на заседание парткома, а потом обсудить с рабочими на открытом партийном собрании. А цифры придется поставить.

Бобров. Я против. За план отвечаю я. Так что квартальный закроем по-разумному. Не надо косить в платок, товарищи.

Павленко. Как коммунист и секретарь парткома, я прошу тебя этого не делать. В противном случае я пойду в райком и расскажу все.

Бобров (вздыхает). Так… вот и договорились. Значит, честный Павленко пойдет и донесет на бесчестного Боброва.

Павленко. Не донесет, а расскажет. Ты прекрасно знаешь, Виктор Валентинович, что мы здесь не в прятки играем. Чувствовать себя удодом я не хочу.

Бобров. Так. Кто еще против моего предложения закрыть углом?

Васнецова. Я.

Есин. По правде говоря, я тоже против. Линия в один прекрасный момент может положить, так сказать, правило. Тогда будет поздно.

Головко. Тогда уж не поправишь… вылезет и обруч весь…

Бобров. Так. Ну что ж. Если так, то хорошо. Давайте по-честному. Что ж мне… Лидия Сергеевна, и вы, Ольга Трофимовна, закрывайте не углом, по правилу…

Встает.

Все свободны. Мы сегодня поступили по-честному. И рабочих лишили прогрессивки, и сами лишились. Но зато мы не удоды.

Выходит из кабинета.

Викторова. Глупо как-то вышло…

Васнецова. Не глупо, а правильно. Тон и серости надо предвидеть загодя.

Головко. Линия недостаточная, что и говорить. По первому надо.

Есин. Все правильно…

Встает.

Линия – это не бобы. Такие запросы слишком серьезны, чтобы пускать из числа на самотек.

Викторова (встает). А по-моему, товарищи, мы погорячились…

Павленко. Если бы мы закрыли углом, по-вашему, было бы правильней?

Викторова. Можно было найти другое решение – третье.

Головко. Это чтобы и волки сыты, и дратва прибрана? Нет, Ольга Трофимовна, так не бывает! Пихаться цифрами – пустое дело.

Викторова. Пустое-то пустое, а проиграли – мы!

Павленко. Не проиграли, а посмотрели правде в глаза.

Есин. Линию надо делать в проходной норме. Это факт. Думаю, рабочие нас поймут. Ну, товарищи, мне пора.

Выходит.

Васнецова. Подмечивая линию, мы рискуем качеством продукции. А это недопустимо. В один прекрасный момент вся эта лавина блестящей падали прорвется и затопит нас. Пора остановить себя. Врать самим себе, как Игорь Петрович сказал, просто подло. Это все равно что пить ничком.

Выходит.

Викторова. Да… все это, конечно, так, но все-таки… так резко…

Павленко. Ольга Трофимовна, правы мы или нет, – покажет будущее. Конечно, жаль нарушать среднюю традицию, жаль рвать, как говорится, обои. Но правда – не куль муки и не голубое желе. Правда – это сталь. Правда – это реальные цифры.