– Алиса! – зовет меня мама.

Бросив взгляд в ее сторону, замечаю рядом с ней и Федором Ивановичем незнакомого мужчину.

Федор Иванович что-то говорит этому гостю, мама нетерпеливо машет рукой и подмигивает, незаметно кивая на незнакомца.

Несмотря на то, что на вид ему около сорока, может даже чуть больше, выглядит он хорошо. Подтянутый, довольно интересная внешность, хотя черты жестковаты.

Вспомнив ее просьбу, с трудом давлю вздох, понимая, к чему это все.

Но праздник, вежливость, да и Кирилл все еще рядом…

Изображаю сияющую улыбку наивной девушки, которая ни о чем не догадывается, и направляюсь к своему новому потенциальному ухажеру.

Но делаю только шаг, и…

Кирилл хватает меня за запястье. Довольно сильно, приходится остановиться и развернуться к нему, чтобы вырваться. Улыбнувшись родственникам – мол, извините, на секунду еще задержу, не виделись столько лет, – он пронизывает меня тяжелым взглядом, от которого хочется спрятаться, и буквально цедит каждое слово:

– Не торопись с выводами. Возможно, однажды ты сама захочешь опуститься передо мной на колени.

Его предположение настолько смешно, что хочется рассмеяться.

Но я не могу.

Отчетливо понимаю, что он имеет в виду, но главное ведь не в этом. Главное в том, что он абсолютно не шутит и действительно допускает мысль, что я могу…

Кивает, сминая мое недоверие.

Склоняет голову набок, проходится по мне придирчивым взглядом.

– Только запомни: тебе придется очень… – Подушечка его большого пальца начинает скользить по моим костяшкам, словно проверяя, что они действительно есть. – Очень постараться, чтобы я принял твое покаяние.

Хрен знает, с чего меня так заносит.

И почему вместо того, чтобы дать ей уйти, мелькает сумасшедшая мысль затащить ее в дом, прижать к стене и искусать до беспамятства ее губы, чтобы она сама опустилась передо мной на колени.

Наверное, выводит из себя ее дерзость.

Раньше она всегда, даже в ущерб себе, предпочитала конфликту мир. А сейчас откровенно нарывается.

Вряд ли соображая – на что.

Иначе не улыбалась бы, а уже бежала к мамочке, теряя по пути тапки.

Хотя сегодня она изменила любимой обуви на плоской подошве и даже умело держится на довольно высоких каблуках.

Но выбор плохой.

Неудачный.

Потому что ее пухлый рот слишком близко. Так близко, что я с трудом давлю в себе желание стереть эту лицемерную улыбку своими пальцами.

Интересно, если и правда к ней прикоснусь – закричит или молча вытерпит, сделает вид, что ничего страшного не происходит, а потом бросится к защитникам, разукрасив свои обвинения?

Когда-то я был уверен, что знаю ее. И знаю глубже, чем кто-либо другой. Но даже если бы я не ошибся, человека может изменить даже день, не то что три года.

Уже не шестнадцатилетняя девчонка.

Ей девятнадцать.

Она стала заметно стройнее, не до состояния, когда взглядом можно сосчитать позвонки, но булочкой ее вряд ли уже кто-нибудь посмеет назвать. Черные волосы гораздо длиннее, но не собраны в хвост, а распущены.

Знает, наверняка уже знает, как длинные красивые волосы действуют на мужчин.

Их хочется сжать в ладони, пропустить через пальцы и намотать на кулак, чтобы запрокинула голову, чтобы из взгляда исчез этот вызов. И удивление, как будто она понятия не имеет, за что я мог бы с нее спросить.

Не сомневаюсь, что эти темно-карие, почти обсидиановые глаза не одного мужчину сделали тюфяком и наивным увальнем, который ей потакает и верит.

– Алиса! – нетерпеливый голос ее матери разрезает тишину между нами.

И я отпускаю запястье притворщицы.

Не глядя на нее более, направляюсь к друзьям. Странно по-дружески обниматься с теми девчонками, с которыми когда-то трахался жестко, но из четверых, кажется, только Светка была бы не против повторить наш секс-марафон. У одной постоянный любовник, очень ревнивый. Вторая уже замужем и родила. Третья на днях собирается выбирать кольца.